Наука теология. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т

[лат. theologia naturalis],термин, очерчивающий особую область философско-богословских размышлений и исследований, общей характерной чертой к-рых является признание в качестве отправного факта того, что всякий человек естественным образом(naturaliter), т. е. в силу самого своего бытия человеком, обладает неким истинным знанием о Боге или по меньшей мере способен обладать таким знанием. Содержанием Е. т. в широком смысле выступает вся совокупность опытов осмысления, систематизации и определения границ естественного богопознания в его отличии от знания о Боге, приобретаемого при помощи божественного Откровения . В узком смысле под Е. т. понимается раздел теоретического богословия, в рамках к-рого традиц. богословские вопросы относительно Бога, мира и человека решаются преимущественно при помощи рационально-философских рассуждений, не предполагающих обращения к богооткровенным истинам. Основными богословскими темами, при разработке к-рых происходило историческое развертывание Е. т., являются: построение и осмысление доказательств бытия Божия , исследование свойств Божиих и объяснение действий Бога по отношению к миру и человеку.

На протяжении многовекового развития идей Е. т. она получала различные названия и обозначения. В лат. философско-богословской традиции Е. т. определялась как «theologia physica» (природная теология), «theologia philosophica» (философская теология), «theologia mundana» (мирская теология), «theologia rationalis» (рациональная теология). В соответствии с этим выделяются дополнительные характерные черты Е. т., к-рые, однако, часто чрезмерно сужают границы этого понятия, сводя Е. т. только к одному из ее исторических проявлений. Некоторые исследователи пытаются вывести определение Е. т. из понятия «чистого разума», считая относящимися к области ее исследования лишь данные беспредпосылочного мышления. Однако остается дискуссионным вопрос, может ли при соблюдении этого условия быть получено вообще к.-л. знание о Боге. Другие видят «центр» Е. т. в попытках построить убедительные доказательства существования Бога, признавая важнейшей функцией Е. т. апологетическую, т. е. функцию рациональной поддержки тех или иных религ. верований (Barr. 1993. P. 2-3). В этой связи предлагаются даже определения Е. т., берущие за основу именно это ее направление; напр., У. Алстон определял Е. т. как «попытку обеспечить поддержку религиозным верованиям путем принятия в качестве исходных посылок положений, которые не являются религиозными верованиями и не связаны с таковыми» (Alston W. P. Perceiving God: The Epistemology of Religious Experience. Ithaca; L., 1991. P. 289).

Серьезное влияние на разветвленность представлений о Е. т. оказывает возможность различного понимания самой «естественности», коренящаяся в разнице исходной интерпретации понятия «природа» в рамках религ. сознания и вне таковых. Для христианства природа человека есть творение Божие, хотя и искаженное в результате грехопадения, однако сохранившее заложенные в него Богом способности и дарования. В этом смысле «естественные способности» человека могут интерпретироваться как «изначальная благодать», что снимает резкость противостояния природы и благодати, естественного и сверхъестественного. Отсутствие единого и общепринятого определения Е. т. отчасти объясняется и тем, что рассуждения о ней оказываются полемически окрашенными и предлагаемые различными теоретиками определения нередко даже помимо их воли зависят от их общего отношения к религии и религиозному сознанию (ср.: Birckner H. J. Natürliche Theologie und Offenbarungstheologie: Ein theologiegeschichtlicher Überblick // NZSTh. 1961. Bd. 3. S. 279-295)

Истоки рационального подхода к богопознанию, характерного для Е. т., прослеживаются уже в античности. Указывая на ограниченность человеческих способностей и недоступность для падшего человека полноты богопознания до пришествия Христа, христианство вместе с тем признает, что определенные элементы знания о Боге могли быть доступны даже в рамках древних языческих религий тем, кто активно стремился к такому богопознанию, в т. ч. на путях рационального постижения окружающего мира. Подтверждением такого подхода служат слова Книги Премудрости Соломона: «Подлинно суетны по природе все люди, у которых не было ведения о Боге, которые из видимых совершенств не могли познать Сущего и, взирая на дела, не познали Виновника... если они столько могли разуметь, что в состоянии были исследовать временный мир, то почему они тотчас не обрели Господа его?» (Прем 13. 1-9), а также свидетельство ап. Павла, к-рый говорил о язычниках: «Что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим 1. 19-20; ср. также: Деян 14. 17). В связи с этим особое значение в историческом развитии естественного богопознания приобретает т. н. философская теология античности, т. е. совокупность представлений о божественном, инспирированных не религ. воззрениями их авторов, а теми или иными философскими предпосылками, сформировавшимися при попытках теоретического осмысления мира.

Внутри собственно христ. теологии, основывающейся на представлении о божественном Откровении, однако подчеркивающей необходимость активных усилий человека по его усвоению, в т. ч. усилий интеллектуального характера, границы между содержанием Е. т. и богооткровенного богословия зачастую были достаточно подвижны. Основной критерий их различения усматривается в том, что Е. т., имевшая в своей начальной направленности апологетический характер, исходила и должна была исходить не из Откровения, а из неких реальных и рациональных данных, доступных всякому человеку, и лишь в завершение подводила к содержанию богооткровенного знания, но не предоставляла его полноты. При этом исходным пунктом рассуждений Е. т. был не только макрокосм - тварный внешний мир, но и микрокосм - внутренний мир индивида, «сокровенный сердца человек» (1 Петр 3. 4), в к-ром, как в образе, отражается свет божественного Первообраза. Напротив, богооткровенное богословие исходило из свидетельств Свящ. Писания и Предания Церкви, из живого и непосредственного опыта церковной жизни, лишь по мере надобности обращаясь к рациональной аргументации. Т. о., в христианстве содержание Е. т. традиционно рассматривалось в качестве своего рода пропедевтики к откровенному (theologia revelata) и мистическому богопознанию (theologia mystica).

В историческом развитии Е. т. прошла несколько значительных стадий. Важной организующей вехой признается становление Е. т. в качестве относительно автономной богословской дисциплины (в зап. христианстве). Одним из первых свидетельств этого является написанный ок. 1330 г. Николаем Бонетом трактат «Естественная теология» (Theologia naturalis). В целом история развития Е. т. может быть приблизительно разделена на следующие стадии: прообразовательную (античный период), раннюю (вост. и зап. патристика), преддисциплинарную (классическая схоластика) и дисциплинарную (начиная со второй схоластики и первых протестант. систем).

Хотя христ. традиция Е. т. является основной, сравнительные исследования позволяют обнаружить соответствия ей в других монотеистических традициях, прежде всего в мусульманском каламе (в VIII-IX вв. в рамках учения мутазилитов , с XI в.- ашаритов, с XII в.- арабоязычных перипатетиков , последователей Ибн Сины и Ибн Рушда) и у нек-рых иудейских авторов (Маймонид). Мн. элементы Е. т. прослеживаются и за переделами монотеизма, напр. в неоплатонизме или в индийской ишвараваде (преимущественно в ньяе , отчасти в веданте и классической йоге).

Лит.: Swinburne R. The Existence of God. Oxf., 1979; Faith and Rationality: Reason Belief in God / Ed.: A. Plantinga, N. Wolterstorff. Notre Dame (Ind.), 1983; Schr öder W. Religion bzw. Theologie, natürliche bzw. vernünftige // Historisches Wörterbuch der Philosophie / Hrsg.: J. Ritter, K. Gründer. Basel, 1992. Bd. 8. S. 714-727; Barr J. Biblical Faith and Natural Theology. Oxf., 1993; Sparn W. Natürliche Theologie // TRE. 1994. Bd. 24. S. 85-98; Pailin D. A. Natural Theology // Companion Encyclopedia of Theology / Ed.: L. Houlden. L., 1995. P. 388-412; Шохин В. К. Интеркультурная естественная теология и индийские физико-теологические аргументы // Вестник Российского философского общества. 2007. № 3. С. 112-116.

В. К. Шохин

Е. т. в античности

Слово «теология» (θεολοϒία) - греч. происхождения и означает буквально рассказ, повествование о богах, будучи образовано от слов θεός (бог) и λόϒος (речь, слово). Первоначально в античной культуре Др. Греции «теологией» называлось то, что в наст. время определяется как «мифология» - устное и письменное предание о богах, рассказывающее об их происхождении, поступках, метаморфозах, отношениях друг к другу и к людям. Именно подобные «теологические рассказы», наряду с определенными обрядами и мистериальными практиками, и представляли собой основное содержание традиц. греч. религии. Поскольку такое содержание оставалось весьма подвижным и, в отличие от содержания христианства и др. монотеистических религий, никогда не было жестко догматизировано, оно являлось открытым для всевозможных модификаций и попыток реинтерпретации и оригинального осмысления, в т. ч. философского. Как следствие этого с момента зарождения древнегреч. философии в сочинениях досократиков в ней начали проблематизироваться мн. вопросы, к-рые ретроспективно могут быть отнесены к содержанию Е. т. Философская мысль досократиков была гл. обр. направлена на познание «природы» (φύσις), причем это познание понималось весьма широко. Важнейшей задачей ранней греч. философии было объяснение происхождения (либо творения) мира, его необходимой упорядоченности, происхождения жизни, природы человека и его души и т. п. Все эти темы уже были соответствующим образом интерпретированы греч. религ. мифо-поэтическим сознанием, поэтому философские интуиции досократиков часто строились в виде полемики с традиц. теологическими объяснениями мира и происходящего в нем (см.: Vlastos. 1952. P. 97-99). Вместе с тем, хотя досократики пытались дать не мифологический, а философский ответ на ключевые вопросы о мироздании, хотя они стремились исходить не из религ. предания, а из данных непосредственных наблюдений и их анализа, их ответы весьма часто имеют очевидную теологическую окраску и в силу этого задают новое теологическое измерение, где божественное начало не постигается как нечто данное, но особым образом конституируется в процессе философской рефлексии. Именно эта направленность на рациональное конституирование божественного позволяет говорить о древнегреч. философской Е. т. как о чем-то отличающемся от «бытовой» религ. теологии греков. Само слово «бог» (θεός) употребляется в сочинениях досократиков даже чаще, чем слово «природа» (см. указатель DK). Для досократиков характерно резкое отвержение традиц. религ. ценностей греков: так, Ксенофан критиковал теологию Гомера и Гесиода (DK. 21B11, 12), Гераклит помимо этого (см.: DK. 22B40) уничижительно отзывался о традиц. греч. мистериях и жертвоприношениях, к-рые он называл «нечестивыми» и «безумными» (DK. 22B14; B5). В качестве альтернативы «богам» мифологии мн. досократики предлагали концепции особого «философского» бога, к-рый часто отождествлялся ими с природой как целым. По свидетельству Аристотеля , Ксенофан, «обращая свои взоры на все небо, утверждал, что единое - это бог» (Arist. Met. 986b 24). Гераклит предлагал оригинальное философское учение о боге-логосе, познание к-рого доступно лишь философу на путях мыслительной деятельности. По сообщению доксографа Аэтия , Парменид отождествлял бога с неподвижным и однородным бытием , учение о котором он развивал в поэме «О природе» (DK. 28A31). Вместе с тем знание о таком боге часто преподносилось как «божественное откровение» (Ср.: DK. 22B50; 28B1 [Ст.] 22), так что идея Е. т. не проводилась досократиками вполне последовательно, хотя нек-рые фундаментальные ее составляющие (и прежде всего - четкое признание самой возможности достижения истинного знания о боге посредством мыслительных усилий человека) были разработаны ими достаточно тщательно и получили развитие в последующей греч. философии, где, начиная с Платона, философская рефлексия о «божественном начале» была выведена на качественно новый уровень.

Платон

в диалоге «Государство» (Plat. Resp. II 379а 5), следуя традиции, обозначал словом «теология» рассказы и мифы о богах, созданные эпическими и мелическими поэтами Др. Греции - Гомером, Гесиодом, Пиндаром. Он подвергал критике эти мифы на том основании, что они изображают богов неподобающим образом: как совершающих предосудительные поступки, творящих несправедливости и являющихся источником всевозможных бедствий и друг для друга, и для смертных. Желая изгнать из идеального гос-ва подобные представления, философ предлагал установить своего рода «образцы теологии» (τύποι περ θεολοϒίας), т. е. правила, к-рыми должны руководствоваться поэты-мифотворцы, сочиняя истории о богах. В основу предлагаемых правил должно быть положено философское понимание природы бога как благого, справедливого, не подверженного изменениям и всецело блаженного существа. Исходя из этого понимания, Платон предписывал поэтам изображать богов подателями всяческих благ, не винить их во зле, но представлять все их действия в отношении людей как справедливые и идущие людям на пользу (Ibid. 379d - 380c), а также отказаться от приписывания богам всевозможных превращений, т. к. простое и находящееся в наилучшем состоянии существо не может изменять свой вид и вводить людей в обман на словах или на деле (Ibid. 383а). По убеждению Платона, только та теология, к-рая руководствуется указанными правилами, могла бы называться истинной. Тем самым мифо-поэтической и мистериальной греч. теологии (к-рая тем не менее часто находит свое отражение в излагаемых Платоном в различных диалогах мифах, как традиц., так и собственных) противопоставляется своеобразная идеализированная Е. т., по сути являющаяся теоретическим конструированием «идеального бога» средствами разума.

Аристотель

также причислял к теологам древнейших поэтов-мифотворцев - Гомера, Гесиода и др. Однако содержащуюся в их сочинениях «теологию» он пытался переинтерпретировать с т. зр. Е. т. как разумного учения о божественной причине вещей. По мнению Аристотеля, поэты использовали рассказы о богах, чтобы поведать о причинах вечных и преходящих вещей. Они называли зачинателями рождения Океан и Тефию, подразумевая при этом, что все произошло из воды (Arist. Met. I 3. 983b 30); или выводили происхождение всего из Ночи, понимая под «ночью» хаотическую смесь вещей, в которой невозможно различить ничего в отдельности (Ibid. XII 6. 1071b 27). В словах Гесиода о нектаре и амброзии, делающих богов бессмертными, Аристотель увидел попытку объяснить существование в мире вечных и преходящих вещей (Ibid. III 4. 1000a 9), а в приводимых у него пространных генеалогиях богов - общефилософское представление о бесконечной цепи причин и следствий в физическом мире (Ibid. XII 10. 1075b 26). Т. о., философ не отвергал традиц. греч. мифологию, но предлагал ее рационалистическое объяснение, полагая, что за образами богов скрывается указание на естественные причины возникновения и уничтожения вещей. Недостатком такого «теологического» подхода к объяснению явлений Аристотель считал отсутствие доказательств: «Последователи Гесиода и все теологи помышляли только об убедительности для себя, о нас же мало заботились… их объяснения через эти причины (т. е. через богов.- Авт. ) выше нашего понимания» (Ibid. III 4. 1000а 9-15). Поэтому вслед за Платоном в противовес теологии поэтов-мифотворцев он предлагал теологию философов, к-рая должна быть теоретической и строгой, т. е. опирающейся на доказательства, наукой.

В «Метафизике» при проведении классификации теоретических наук, предмет «первой философии» (к-рая по сути является аристотелевым вариантом естественной, или философской, теологии) определяется следующим образом: это учение о вечной, неподвижной и существующей отдельно от материи сущности (Ibid. VI 1. 1026а 10-20). Поскольку такая сущность является чем-то божественным, то наука, изучающая ее, естественным образом должна носить имя науки о божественном, т. е. теологии. Примечательно, что определение предмета теологии Аристотель получил в результате анализа предметов двух др. теоретических наук: физики и математики. 1-я, по его словам, изучает вещи, существующие самостоятельно и неподвижные. 2-я, наоборот, занимается вещами, хотя и неподвижными, но не существующими отдельно, а только в нек-рой материи. В результате неохваченными оказываются предметы, существующие отдельно от материи и неподвижные. Поэтому если такие предметы существуют, то должна существовать изучающая их теоретическая дисциплина, а именно теология. Последняя по сравнению с математикой и физикой представляет собой первое и высшее знание, потому что: во-первых, занимается самым лучшим и достойным родом сущего (Ibidem); во-вторых, содержит в себе начала всех остальных наук, поскольку исследует первую и главную причину всего сущего (Ibid. XI 7. 1064b 1); в-третьих, является самым точным видом знания, поскольку может доказать то, что др. науки принимают в качестве недоказуемых посылок; наконец, в-четвертых, дает обоснование сути и бытия предмета исследования, отвечая на вопрос, что он такое и есть ли он, тогда как др. науки берут сущность и существование предмета за исходно данное, доказывая только то, что присуще ему как таковому (Ibid. VI 1. 1025b 8-18).

Как и всякая теоретическая наука, теология есть знание, основанное на доказательствах, и ее содержание должны составлять необходимые истины о божественной природе, получаемые при помощи силлогизмов на основании самоочевидных для чувств или разума положений. Как первая и высшая из теоретических наук, теология должна не только устанавливать свойства своего предмета, но и давать обоснование его бытия, т. е. доказывать, что вечная, неподвижная и отдельная от материи сущность действительно существует. Такого рода доказательство приводится в XII кн. «Метафизики» и VIII кн. «Физики», где Аристотель постулировал необходимость допустить существование Бога в результате поиска конечной причины мирового движения. Ответив на вопрос, есть ли Бог, теология обращается к вопросу, что Он есть, т. е. к выяснению необходимых атрибутов божественной сущности. Последние могут быть непосредственно получены из того, что Бог является вечным, неподвижным и отдельным от материи двигателем мира. Из нематериальности божественной природы следует, что Бог есть чистая действительность, целиком лишенная возможности, а также чистая форма, достигшая полного осуществления (Ibid. XII 7. 1072a 26). Его неподвижность свидетельствует о Его неизменности и простоте, а также о том, что он движет как предмет желания и цель, потому что только так можно приводить в движение, оставаясь неподвижным (Ibid. 1072b 1-5). Поскольку целью обычно называется то, что кажется уму благим и прекрасным, то и Бог есть нечто, представляющееся благим и прекрасным уму. Но таким может быть только мышление, а значит Бог есть созерцающий Ум. Поскольку самым совершенным предметом мышления является сам Бог, Его мысль должна быть направлена не на познание чего-то внешнего, но на Него самого. В результате Аристотель пришел к выводу, что Бог есть вечная нематериальная деятельность Ума, познающего самого себя. Поскольку же деятельность Ума есть жизнь, причем, наилучшая, то полученное определение божественной природы вполне согласуется с теми определениями, какие давали Богу предшествующие философы, в частности Платон: «Бог есть вечное и наилучшее живое существо, которому присущи жизнь и непрерывное вечное существование» (Ibid. 25-30).

Стоики

рассматривали учение о божественном как один из разделов физики, подразумевая под «физикой» (φυσικὸν λόϒον) ту часть философии, к-рая занимается исследованием чувственно воспринимаемого космоса со всем его содержимым, включая людей и богов. Так, согласно Хрисиппу , предметом физической части философии является «космос и то, что в нем» (SVF. Bd. 2. Fragm. 35). По стоическим представлениям, теология является учением об организующем и правящем начале мироздания, причем это начало может быть обозначено как бог. В отличие от др. разделов «физики» она фокусировалась не на изучении отдельных природных процессов и частей космоса, но лишь на нахождении их согласия и целесообразности, а также на стремлении обнаружить во всем провиденциальный замысел (см.: Algra. 2003. P. 153-179).

Против крайностей, до к-рых доходил Беренгарий в своем увлечении логическим методом, выступал влиятельный теолог Ланфранк , архиеп. Кентерберийский. Хотя Ланфранк не отрицал пользы логики, в т. ч. и в богословии, но противился ее неразборчивому приложению к таинствам веры. Логические доводы, по мнению Ланфранка, являются лишь одним из способов аргументации; др. более сильным способом остается прямое обращение к тексту Свящ. Писания.

Ансельм , архиеп. Кентерберийский, ученик Ланфранка, был убежден, что у человека есть 2 источника знания: вера и разум. Вера должна быть исходной точкой в поисках истины: «Не для того пытаюсь понимать, чтобы верить, но верую, чтобы понимать» (Anselmus. Proslog. 1 // PL. 158. Col. 227). В противоположность крайним диалектикам, он отстаивал первенство веры и отказывался подчинить Свящ. Писание разуму диалектика. Однако, по мнению Ансельма, как только христианин укрепится в вере, он законно может пытаться понимать то, во что верит. Ансельм считал возможным доказать необходимость Троицы и Воплощения, предупреждая при этом, что логически доказать необходимость этих таинств не означает вполне познать их. Конкретным плодом рациональной теологии Ансельма стала разработка первого в зап. христианстве доказательства существования Бога и основанного на нем рационального учения о божественных атрибутах. Назначение этого доказательства, по мысли Ансельма, состоит в том, чтобы дать уже крепко верующему понимание истины, гласящей, что Бог существует. Но доказательства, взятые сами по себе, способны убедить и неверующего, т. е. обладают силой полноценного логического аргумента. На основании проведенного доказательства существования Бога Ансельм развивал учение о Божественых атрибутах, или свойствах. Согласно Ансельму, из понятия Бога можно вывести, что Он есть высшее Сущее, т. е. полнота бытия. Отсюда же выводится Божественное всемогущество, простота, вечность, неизменность и т. д. Но эта продуктивность обнаруживает себя только в том случае, если человек независимо от самого аргумента уже имеет представление о том, чем именно является Бог как наибольшее сущее.

Немало способствовал буд. организации теологии в науку богослов и логик Петр Абеляр . Он признавал, что человеческий разум не в силах полностью постигнуть тайны веры. Влияние Абеляра на развитие Е. т. выразилось в том, что он определил тот идеал технической и интеллектуальной строгости богословских занятий, к-рый полностью осуществился в доктринальных синтезах следующего периода. Конкретным примером приложения логических построений к богопознанию может служить учение Абеляра об универсалиях в Божественном интеллекте. Согласно Абеляру, эти универсалии отличны от тех общих понятий, к-рые образует интеллект человека благодаря чувственному опыту, как причина отличается от следствия. Будучи источником и формальным основанием сходства сотворенных вещей, универсалии в Божественном уме, т. е. идеи вещей, оказываются в то же время тем формальным средством, благодаря которому Бог может постигать каждую индивидуальную вещь из сотворенных Им.

В XII в. сформировалась шартрская школа богословия, в центре интересов к-рой находилось исследование природы и разработка космологических концепций. Ее представитель Гильберт Порретанский в учении о Боге опирался на концепции Боэция и сформулировал основные понятия собственной Е. т. в комментарии на трактат Боэция «О Троице» (Gilberti Porretae Commentaria in Librum De Trinitate // PL. 64. Col. 1255-1300). Согласно Гильберту, Бог есть чистая сущность (essentia), от Него получает свою сущность все прочее, и поэтому божественная сущность есть бытие всех творений. Но ничто из того, что творит Бог, не является чистым бытием: всякая тварь есть составное бытие, распадающееся на «то, что есть» (id quod est) и собственно «бытие» (esse). Божественная сущность сообщает себя творениям, наделяя их бытием через их родовые сущности (телесность, животность и т. д.). В Самом Боге Его сущность и божественность - одно и то же. Теодорик Шартрский учил о Боге как о троичной причине универсума. При этом он устанавливал соотношение между теми обозначениями первоначала, к-рые приняты в естественном богопознании, и именами Божественных Лиц: Бог есть производящая (Отец), формальная (Сын, премудрость Божия) и целевая (Св. Дух, благость Божия) причина мира. Кларембальд Аррасский, ученик Теодорика, полагал, что главный объект богословского знания - Бог как форма и акт. Бог есть абсолютная форма и, следов., абсолютный акт: не акт чего-то, но просто «акт». Чистая и абсолютная актуальность имеет необходимый характер, а значит, неизменна и вечна. В такой перспективе Кларембальд понимал также смысл божественного имени «Сущий»: Бог есть «форма бытия», не причастная ни к чему. Отсюда же выводится учение о постигаемых естественным путем божественных атрибутах: абсолютном единстве и вездесущести. Чистое актуальное бытие означает чистое единство, поэтому множественность всегда внеположна Богу. Бог вездесущ, потому что Он есть абсолютная форма и присутствует везде, где присутствует к.-н. форма. Как везде, где есть белизна, присутствует форма белого, так везде, где нечто есть, присутствует форма бытия. Следов., Бог присутствует везде, и в этом смысле Он есть форма всех вещей.

Алан Лилльский предпринял попытку полностью обновить метод теологии и прямо доказать основные философские истины, ведущие к принятию христ. веры. Опираясь на своеобразно истолкованные положения трактата Боэция «О Троице», он полагал, что теология может и должна быть выстроена посредством дедуктивного метода из предварительно определенных терминов и аксиом. Методологические принципы Алана получили наиболее полное выражение в трактате «Искусство католической веры» (Alanus de Insulis. De arte seu articulis catholicae fidei // PL. 210. Col. 593-618), к-рый по своей структуре подобен трактату по геометрии и содержит термины, постулаты, аксиомы, доказательства. Цель трактата - продемонстрировать неверующим, что доводы разума со всей мощью свидетельствуют об истинности христианства. Алан учил, что душе по природе врождены богословские максимы - непосредственно очевидные положения. Первая богословская максима определяет Монаду, т. е. Бога: «Монада есть то, через что всякая вещь едина» (Idem. Regula theologiae // Ibid. Col. 623). Исходя из этого, Алан развивал богословие Единого, разворачивая его как учение о 3 уровнях бытия: «занебесный», которому соответствует Бог как абсолютное Единство; «небесный», к-рому соответствуют ангелы, на этом уровне появляется инаковость и изменчивость; «поднебесный», к-рому соответствует мир тел и множественности. Будучи началом и одновременно концом всего, божественная Монада уподобляется кругу. Чтобы дать представление об этой парадоксальной божественной реальности, Алан использовал известную формулу: «Бог есть бесконечная сфера, центр которой - везде, а окружность - нигде» (Ibid. Col. 627).

Один из самых видных представителей школы аббатства Сен-Виктор, Гуго Сен-Викторский , предложил разделение теологии на 2 части: мистическую и философскую. В трактате «Дидаскаликон» (Hugo Vict. Didascalicon // PL. 176. Col. 739-838) он рассуждал о философской теологии (theologia, philosophia intellictibilis, philosophia divinalis) как об одной из теоретических философских дисциплин; в этот высший разряд философского знания она входит наряду с математикой и физикой. Целью философской теологии, как и прочих теоретических дисциплин, является поиск и обретение истины, а путем, ведущим к этой цели, служат естественный свет разума и систематическое обучение, в основе к-рого лежат традиц. «свободные искусства» тривиума и квадривиума.

Е. т. в классической схоластике

В нач. XIII в. возникает влиятельная францисканская школа теологии. Ранние францисканцы стремились к созданию богословско-философского синтеза, ориентируясь на общий дух первоначального августинизма. Один из первых представителей францисканской мысли, Бонавентура , развивал мн. темы Е. т. внутри общего учения о Боге Творце. Основными направлениями исследований Бонавентуры в этой области были: философское обоснование творения, попытка выстроить аналогию между Богом и сотворенными Им вещами, трактовка Бога как причины и образца для творений. Бонавентура считал, что возможно доказать абсурдность вечного существования мира и рационально обосновать его сотворенность. Всецелое бытие мира зависит от Бога и в каждое мгновение нуждается в поддерживающем действии божественной причины. Сам Бог есть чистая форма света; в основе творений тоже лежит первичная форма света, к-рая аналогична свету божественному и представляет собой начало активности в телах, источник их изначальной энергии. Идеи, по к-рым Бог создает творения, реально не отличаются от Него Самого. Различие между идеями и Самим Богом возникает только при нашем способе мыслить и именовать идеи. Говоря точнее, идеи - это те возможные способы, к-рыми творения способны подражать совершенству Бога.

Фома Аквинский - центральная фигура этого периода. В «Сумме теологии» он первым четко различил 2 рода теологии: философскую теологию, или «божественную науку» (scientia divina), и богооткровенную теологию, или «священное учение» (sacra doctrina). 1-я пользуется естественным светом разума; 2-я, более возвышенная и совершенная, обращается к свету божественного Откровения: «Обо всех вещах говорится в философских дисциплинах, и в т. ч. о Боге; поэтому одна из частей философии называется теологией, или божественной наукой… Но ничто не воспрещает, чтобы о тех же вещах, о каких философские дисциплины трактуют сообразно тому, что они могут познаваться естественным светом разума, трактовала и другая наука, сообразно тому, что они могут познаваться светом божественного Откровения. Поэтому теология, принадлежащая к священному учению, отличается по роду от той теологии, к-рая полагается частью философии» (Thom. Aquin. Sum. th. I 1. 1). Предмет обеих теологий отчасти совпадает. Та и другая исследуют божественное сущее, но адекватным предметом богооткровенной теологии выступают те истины о Боге, к-рые узнаются из Откровения, и только из него (напр., истины о Боговоплощении, об Иисусе Христе как Спасителе и т. п.); предмет же философской теологии - те истины, к-рые, хотя они относятся к божественному сущему и принадлежат к содержанию Откровения, могут познаваться и помимо Откровения, благодаря одному лишь естественному свету разума (Бог как начало и причина мира, бесконечность и простота божественной сущности и т. д.). Т. о., Фома Аквинский впервые утвердил Е. т. в качестве науки в аристотелевском смысле слова. По его утверждению, Е. т. есть высшая умозрительная наука, к-рая имеет собственный предмет, отличный от предметов др. наук как содержательно, так и формально. Она использует собственный адекватный метод исследования предмета (восхождение путем аналогии от тварных следствий к божественной первопричине) и выстраивается как последовательность истинных утверждений, каждое из к-рых может быть рационально обосновано.

По учению Фомы Аквинского, невозможно непосредственно подняться мыслью от творений к внутренней сущности Бога, потому что человеческий интеллект несоизмерим с бесконечностью Божественного бытия. Единственный доступный человеку путь богопознания - путь аналогии. Бог есть чистый и простой акт бытия; в Нем сущность и существование совпадают. Напротив, творения обладают бытием только через причастность Божественному бытию - постольку, поскольку Бог наделяет их бытием. В тварных вещах сущность, будучи их собственным достоянием, отлична от существования, к-рое есть дар Божественной первопричины и принимается сообразно воспринимающей способности каждого конкретного творения. Такое отношение между изначальным Божественным источником всякого бытия и бытием творений Фома Аквинский называет analogia entis (аналогией бытия). Соответственно, и познание Бога в границах Е. т. тоже возможно только по аналогии между тварными следствиями и Божественной причиной.

Концепция Е. т. как науки утвердилась в томистской школе XIV-XV вв. Ярким примером серьезного внимания к вопросам Е. т. служит трактат Раймунда Сабундского († 1432) «Естественная теология» (Raymund de Sabunde. Theologia naturalis. Venetiis, 1581), переведенный М. Монтенем на франц. язык во 2-й пол. XVI в. Раймунд выстроил систему наук, опираясь прежде всего на внутренний психологический опыт субъекта. По его мнению, свидетельство собственного сознания человека является наилучшим аргументом в поисках истины о божественных предметах и порождает столь глубокую внутреннюю уверенность, что она не может быть поколеблена. Вместе с тем в отличие от Фомы Аквинского и мн. др. авторов Раймунд отказывался разделять богооткровенную и философскую теологии как разные науки. Усматривая в человеке связующее звено между естественным и сверхъестественным, Раймунд стирал границу между 2 богословскими науками и считал возможным для человека непосредственно прийти через исследование самого себя и своей природы к познанию глубочайших тайн Откровения.

Вслед. столь радикального расширения области приложения Е. т. у нее постепенно стали появляться новые противники, напоминавшие об ограниченности способностей человеческого разума. Так, по убеждению Дуранда из Сен-Пурсена , любая разновидность теологии не наука, а положения веры не основания науки. Теология опирается исключительно на веру в Откровение, догматические положения не являются рациональными и не могут быть сведены к самоочевидным началам. Вера не связана ни с априорным знанием, ни со знанием, полученным из опыта. Предмет теологии всегда имеет сверхъестественный характер и потому не может быть исследован человеком при помощи его естественной познавательной способности. В состоянии «странника» человек призван следовать Свящ. Писанию, к-рое говорит языком метафор и преподает не столько знание, сколько моральное учение.

Уильям Оккам также отказывал обоим видам теологии в статусе науки по той причине, что в основании теологии лежит вера и авторитет, а не разумная очевидность (Guillielmus de Ockham. Scriptum in librum primum Sententiarum. Prol. 7 // Idem. Opera theologica. N. Y., 1967. Vol. 1) Наука в собственном смысле - это знание, основанное на очевидности. Поскольку в отношении Бога человек не может достичь такой очевидности, Оккам отрицал возможность рационально доказать существование Бога. Согласно Оккаму, уверенность в том, что Бог есть, целиком основана на вере в Откровение и покорности авторитету Свящ. Писания, но никак не на очевидности. Можно доказать, что в каждом ряду причин, действующих в тварном мире, должна содержаться некая первая причина; но нельзя доказать, что эта первая причина непременно лежит вне самого тварного мира (Idem. Quodlibeta septem. 1. 1 // Ibid. 1980. Vol. 9). Из этого логично вытекает невозможность рациональным научным образом обосновать присутствие к.-л. атрибутов в Боге. Благодаря естественному разуму мы можем знать только 2 атрибута Бога - Его мудрость и Его благость, поскольку они открываются нашему уму как всеобщие атрибуты сущего. Все остальные божественные атрибуты познаются только верой (Idem. Scriptum in librum primum Sententiarum. I 2. 1 // Ibid. Vol. 1).

Е. т. в период «второй схоластики» (XVI-XVII вв.)

Начало нового расцвета томистской Е. т. связано с именами доминиканского теолога кард. Каэтана и Франческо Феррари, крупнейших комментаторов Фомы Аквинского. Оба комментатора систематизировали и значительно переработали учение Фомы об аналогии. Согласно Каэтану (Cajetanus. De nominum analogia. De conceptu entis / Ed. N. Zammit. R., 1934), существует 3 вида аналогии: аналогия неравенства (analogia inaequalitatis), аналогия атрибуции (analogia attributionis) и аналогия пропорциональности (analogia proportionalitatis). Первые два вида представляют собой несобственные аналогии, и только последний вид есть аналогия в собственном смысле. Именно к ней принадлежит аналогия бытия. Она устанавливает пропорциональное соотношение между Божественным бытием и бытием творений (тварное бытие так относится к сущности каждой твари, как нетварное бытие - к сущности Бога) и позволяет использовать понятие бытия применительно к Богу и творениям, сохраняя в то же время трансцендентность Божественного сущего. Каэтан и Феррари положили начало одному из двух мощных течений в томизме XVI-XVII вв. Последователями этого течения были гл. обр. итальянские доминиканцы, а основным жанром - комментарии к текстам Фомы Аквинского.

Др. течение представляли испанские иезуиты, влияние к-рых значительно усилилось после Тридентского Собора. Перу иезуитов принадлежат первые систематические трактаты по метафизике, венцом к-рой была призвана стать Е. т. Испанский иезуит Ф. Суарес в монументальном трактате «Метафизические рассуждения» (Su á rez F. Disputationes metaphysicae // Opera omnia / Ed. L. Vivès. Parisiis, 1861. Vol. 25-26) сформулировал методологические принципы и основные положения Е. т. Понятие Божественного сущего подпадает под более общее понятие сущего как такового и подлежит исследованию во вторую очередь, после того как будут установлены и подвергнуты анализу универсальные атрибуты и причины сущего вообще. Уступая первенство сущему как таковому в логическом порядке предикации, Божественное сущее остается безусловно первым в онтологическом порядке (Disputationes metaphysicae. 1-2). Как абсолютно трансцендентное творению, оно не может быть познано обычным путем, на основании различных родов причин, действующих внутри тварного мира. Поэтому Суарес отвергает из-за его физического характера аристотелевский и томистский путь доказательства существования Бога через движение, отвечающий принципу «все, что движется, движется другим», и утверждает вместо него метафизический принцип «все, что производится, производится другим» (Disputationes metaphysicae. 29. 1. 20). Согласно Суаресу, Божественное сущее есть один из 2 первичных модусов сущего вообще, а именно сущее простое, безначальное, бесконечное, безмерное, совершенное, неизменное; ему противостоит тварное сущее, не обладающее ни одним из перечисленных атрибутов (Ibid. 28). Каждое из этих свойств Божественной сущности подлежит строгому рациональному обоснованию: если Е. т. есть часть метафизики, т. е. высшей из умозрительных наук, она должна уметь подтверждать каждое из своих положений сообразно требованиям, предъявляемым к этому разряду наук. Т. о., Суарес попытался возвести Е. т. на тот уровень строгости, к к-рому стремилась эпоха нового естествознания и математики. Ему удалось осуществить свой замысел, избежав погружения в бесплодный логицизм, поскольку естественное познание Бога вырастает у него из онтологии тварного мира, доступного наблюдению и усвоению в чувственном опыте.

У представителей следующего поколения богословов и философов трактаты по Е. т. постепенно потеряли первенствующее положение и приняли форму краткого приложения к обширным «Курсам» по общей философии. Содержание Е. т. как части метафизики стало ограничиваться аналитическим выведением нек-рых характеристик Божественной сущности из ее формального понятия: напр., из дефиниции Божественной сущности как сущего самого по себе, не находящегося в зависимости ни от чего другого, выводятся такие ее атрибуты, как вечность, неизменность, актуальное существование и т. д., входящие в сущностное понятие первого сущего. Другой распространенной темой этой метафизической теологии был вопрос о том, можно ли отнести Божественное сущее к категории субстанции, или надлежит поставить Бога вне категориальных членений сущего. Обсуждение подобных вопросов осуществлялось в соответствии с опробованным и отработанным методом рациональной метафизики, т. е. методом, основанным на логическом анализе понятий.

Лит.: Berthaud A. Gilbert de la Porrée, évêque de Poitiers, et sa philosophie. Poitiers, 1892; Baumgartner M. Die Philosophie des Alanus de Insulis im Zusammenhang den Anschauungen des 12. Jh. dargestellt. Münster, 1896; Heitz Th. Essai historique sur les rapports entre la philosophie et la foi de Bérenger de Tours а S. Thomas d"Aquin. P., 1909; Cottiaux J. La conception de la théologie chez Abélard // RHE. 1932. T. 28. P. 247-295, 533-551, 788-828; Giacon C. Guiglielmo di Occam. Mil., 1941. 2 vol.; idem. La seconda scolastica. Mil., 1946. 2 vol.; Kleinz J. The Theory of Knowledge of Hugh of Saint-Victor. Wash., 1944; Moretti-Costanzi T. L"ascesi di coscienza e l"argomento di S. Anselmo. R., 1951; Di Vona P. Studi sulla scolastica della controriforma. Firenze, 1968; Andr é s M. La teología española en el siglo XVI. Madrid, 1976. 2 vol.; Piclin M. Philosophie et théologie chez St. Thomas d"Aquin, P., 1983; Wolter A. B. The Philosophical Theology of John Duns Scotus. Ithaca (N. Y.), 1990; Riva F. Analogia e univocitа in Tommaso de Vio . Mil., 1995; Walz M. D. Theological and Philosophical Dependencies in St. Bonaventure"s Argument against an Eternal World and a Brief Thomistic Reply // American Catholic Philosophical Quarterly. 1998. Vol. 72. N 1. P. 75-98; Жильсон Э. Томизм: Введ. в философию св. Фомы Аквинского: Пер. с франц. М.; СПб., 2000; он же. Философия в средние века. М., 2004; Berger D. Thomismus: Grosse Leitmotive der Thomistischen Synthese. Köln, 2001; Шмонин Д. В. Фокус метафизики: Порядок бытия и опыт познания в философии Франсиско Суареса. СПб., 2002.

Г. В. Вдовина

Е. т. в период Нового и новейшего времени

Начиная с раннего Нового времени в общем контексте межконфессиональной полемики усилилось обсуждение вопросов о предмете, методе, источниках и месте Е. т. в структуре наук - прежде всего в ее отношении к богооткровенной теологии, с одной стороны, и к метафизике и философии в целом, с др. стороны.

Тематизация Е. т. в XVII в.

Несмотря на то что Ж. Кальвин прямо отрицал значение Е. т., полагая, что внутреннего свидетельства человеческого духа для богопознания вполне достаточно, первой по времени с обсуждением проблематики Е. т. выступила кальвинист. школьная философия в лице И. Г. Альстеда (1588-1638). В своем трактате «Естественная теология» (Theologia naturalis, 1623) и в ряде др. сочинений Альстед (в противоположность католич. теологам) отделял Е. т. от метафизики, не выделяя ее в то же время из философии как целого. Субъективным источником познания для Е. т. является естественный свет разума (lumen naturae), а объективным - порядок сотворенного мира, «книга природы» (liber naturae); она опирается на доступные для рационального усмотрения элементы учения Библии, однако в сердцевину христ. таинственного учения (mysteria) входить не должна и не может. У нее есть необходимая и посильная для нее пропедевтическая задача - содействовать подготовке сознания к восприятию сверхъестественной теологии, вести ум к пониманию Писания, приуготовлять тем самым человека к восприятию божественной благодати и служить источником аргументации для апологетической полемики. Вслед. конфессиональных установок Альстед трактовал последнюю задачу как обоснование учения о предопределении. Др. кальвинисты того времени (И. Шарф, П. Воэт) развивали идею обособления Е. т. от метафизики, видя в ней науку о собственно духовых предметах (Бог, ангелы, души), А. Хеереборд определял ее даже как «пневматологию».

Несмотря на сильную в католич. мысли традицию включения Е. т. в состав метафизики, нек-рые католич. теологи также начали их разделять. Об этом свидетельствует пример Т. Рейно, автора трактата «Естественная теология» (Theologia naturalis, 1622), к-рый рассматривал метафизику в качестве учения о сущем как сущем, а Е. т.- как науку о нематериальных субстанциях (Бог, интеллигенции). Тем не менее окончательное разделение Е. т. и метафизики осуществить не удалось, т. к. в том же столетии метафизику начали делить на общую (metaphysica universalis), в к-рой «сущее как сущее» рассматривалось в своем «родовом», абстрактном значении, и специальную (metaphysica specialis), включавшую учение о Боге, ангелах и человеческих душах, т. е. предмет Е. т. Положение Е. т. в качестве раздела метафизики закрепилось у одного из самых ярких представителей немецко-голл. университетской философии Ж. Б. Дюамеля (1624-1706). В соч. «Философия древняя и новая» (Philosophia vetus et nova ad usum scholae accommodata, 1678) он предложил деление метафизики на 3 составляющие: онтология, «этиология» (учение о причинах и нематериальных основаниях вещей) и Е. т.- учение о Боге и душах.

Более настороженное отношение выказывали к Е. т. первые лютеран. авторы, для к-рых определяющей была установка М. Лютера на устранение из религ. жизни философии и спекулятивной теологии. Тем не менее И. Герхард в «Теологических местах» (Loci theologici, 1610-1622) выделял определенное место для Е. т., опираясь на учение ап. Павла о естественном богопознании. В дальнейшем Е. т. постепенно обеспечила себе место в системе лютеран. богословия. Хотя ее познавательный потенциал вслед. учения о поврежденности грехом человеческого разума, важного для лютеранства, расценивался невысоко, а спасительная сила сводилась к минимуму, тем не менее А. Калов (1612-1686) признавал ее в качестве «педагогической теологии» и инструмента апологетики. Как и Альстед, он видел ее источники, с одной стороны, во «врожденных идеях» разума, с др.- в объективном миропорядке. Он считал различие этих источников знания достаточным, для того чтобы разделить саму Е. т. (см.: Theologia naturalis et revelata secundum tenorem Augustanae Confessionis, 1646) на «субъективную» и «объективную».

В Англии наиболее последовательную попытку отделения Е. т. от богооткровенной теологии и от метафизики предпринял Ф. Бэкон в незавершенном труде «О достоинстве и приумножении наук» (The Proficience and Advancement of Learning, 1605). Бэкон исходил из деления философии на 3 основные части - учение о Боге, о природе и о человеке. Е. т., она же «божественная философия», ответственная за 1-ю, есть такое знание, «которое можно получить о Боге с помощью света самой природы и созерцания Его творений» (Бэкон Ф. Соч.: В 2 т. М., 1977. Т. 1. С. 204). Целью ее следует считать опровержение атеизма и выявление законов природы, но никак не знание о самом Боге, «подобно тому как творения мастера раскрывают нам его талант и мастерство, но ни в коей мере не могут нарисовать его образ» (Там же). Изучение творений, составляющее предмет Е. т., может продемонстрировать существование Бога, Его управление миром, Его атрибуты (могущество, мудрость, благость, справедливость), однако попытки перехода от Е. т. к непосредственному богопознанию способны породить «как религиозную ересь, так и пустую и ложную философию» (Там же. С. 205).

Развитие Е. т. в XVIII в.

отмечено стремительным ростом лит-ры, посвященной ей как особой дисциплине богословского знания. Наиболее распространенной была ее трактовка в качестве апологетической пропедевтики к «сверхразумным» богословским учениям, к-рая, в свою очередь, требовала восполнения через библейское богословие. Наглядный примером подобного подхода является «Теодицея» Г. В. Лейбница (1646-1716), в к-рой автор утверждал, что у человека «нет надобности в вере, основанной на Откровении, для того чтобы знать, существует ли единое начало всех вещей, совершенно благое и премудрое». Лейбниц был убежден, что вопрос о том, «каким образом начало единое, всеблагое, всемудрое и всемогущее могло допустить зло», относится к компетенции именно Е. т. (Лейбниц Г. В. Соч.: В 4 т. М., 1989. Т. 4. С. 102-103).

Последователь Лейбница Х. Вольф (1679-1754) и его школа фактически вернулись к традиц. трактовке Е. т. как одной из составляющих метафизики. Попытка Вольфа построить Е. т. на основании его общего дедуктивного метода отражена в 6-й ч. соч. «Разумные мысли о Боге, мире и душе человека, а также о всех вещах вообще» (Vernünftige Gedanken von Gott, der Welt und der Seele des Menschen, auch allen Dingen überhaupt, 1720), озаглавленной «О Боге» (§ 928-1089). Онтологическим соответствием понятия Бога является в вольфовской метафизике понятие «необходимой вещи». Это онтологическое первоначало является самостоятельной сущностью (selbständiges Wesen), содержащей в себе основания существования всех вещей. Ее предикаты суть предикаты Бога, Который в соответствии с ней есть вечный, неизмеримый, первый и последний, нетленный, бестелесный, простая сущность, ни от чего не зависимая и самодостаточная (§ 947). Специальное внимание Вольф уделял всеведению и совершенству воли Бога, поскольку это является «достаточным основанием» для утверждения, что созданный Им мир есть лучший из миров. Божественное всемогущество, согласно Вольфу, состоит в способности претворять возможности вещей в их действительность, но ограничена тем, что Бог не может менять сами эти возможности по Своему расположению или желанию (§ 994). Бог действует в мире сообразно Своим целям, главная из к-рых состоит в том, чтобы явить в мире Свое величие. Зло в мире частично объясняется замыслом Божиим относительно гармонии частей этого мира, частично нашим непониманием того, что кажущееся нам злом на деле является благом, а частично нашей свободной волей, к-рую Бог не может изменить, не меняя ее сущности, что «противоречило бы его мудрости и достаточному основанию, по какому он создал именно таких людей» (§ 1061). Е. т. у Вольфа завершается дедуцированием божественной благости и попыткой определения сущности Бога исходя из понятия о нем. Наиболее подходящим Вольф считает определение, согласно к-рому Бог есть «сущность, которая представляет все возможные миры сразу и с высшей степенью отчетливости» (§ 1069). Этому образу Творца соответствует характеристика Его творения, к-рое правильнее и полезнее всего мыслить оптимально устроенным механизмом, поскольку, если мыслить его иначе, можно лишиться знания о единстве Бога (§ 1081). Более систематично тот же предмет Вольф излагал в лат. трактате «Естественная теология, изложенная научным методом» (Theologia naturalis methodo scientifica pertractata, 1736-1737), где он замечал, что задачей Е. т. следует считать обоснование недостаточности естественной религии и необходимость ее восполнения религией богооткровенной. Здесь Вольф выступал в качестве оппонента деизму , представители к-рого настаивали на полной достаточности естественной религии для реализации высших человеческих целей.

Важнейшей фигурой в истории развития Е. т. стал И. Кант (1724-1804). В докритический период творчества в специальной работе «Исследование отчетливости принципов естественной теологии и морали» (Untersuchung über die Deutlichkeit der Grundsätze der natürlichen Theologie und der Moral, 1764) Кант приравнивал Е. т. к «философскому познанию Бога вообще» или «метафизическому познанию о Боге» и утверждал, что она должна основываться на «величайшей философской очевидности» (Кант И. Собр. соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 2. С. 185, 187). Предметом Е. т., рассматриваемой Кантом вслед за вольфианцами как одна из частей метафизики, является единая первопричина, определения к-рой никак не схожи с определениями др. вещей. Основное понятие, прилагаемое здесь к Богу - понятие безусловно необходимого существования некоего существа. Из этого определения можно вывести все остальные, напр. определения вездесущия Бога и Его вневременности. Эти 2 предиката Бога философ считал достоверно установленными в рамках Е. т., тогда как остальные (божественная свобода, провидение, справедливость и благость) признавал требующими дальнейшего разъяснения и исследования.

После провозглашенного Кантом «коперниканского переворота» в философии, означавшего прежде всего решительный отказ от основного догмата всей предшествовавшей метафизики, согласно к-рому данные в нашем разуме должны соответствовать порядку в самих вещах, подход Канта к Е. т. изменился. В специальном разделе «Критики чистого разума», озаглавленном: «Критика всякой теологии, основанной на спекулятивных принципах разума» (I 2. 2. 3. 7), Кант сузил область применения Е. т. Определяя теологию вообще как познание первосущности, он различал теологию, основывающуюся на откровении (theologia revelata), и теологию, основывающуюся на одном лишь разуме (theologia rationalis). Далее, в границах рациональной теологии различаются теология, мыслящая свой предмет посредством лишь трансцендентальных понятий, таких как «первосущность», «сущность сверхреальнейшая», «сущность всех сущностей», обозначаемая как трансцендентальная (die transcendentale Theologie), и теология, исходящая из понятия, заимствуемого из природы нашей души, мыслящая в соответствии с этим Бога как «высшую интеллигенцию» (духовную разумную сущность), обозначаемая как Е. т. (die natürliche Theologie). При этом тот, кто допускает только трансцендентальную теологию и видит в Первосущности исключительно причину мира, должен называться деистом, а тот, кто допускает помимо этого и Е. т., мысля Первосущность также Творцом мира, называется теистом. Е. т. подразделяется далее Кантом на 2 направления: если она восходит от этого мира к существованию его Творца как к принципу всего естественного порядка и совершенства, то может быть названа природной теологией (Physikotheologie), а если как к принципу всего нравственного порядка и совершенства, то - моральной теологией (Moralstheologie) (Kant I. Gesammelte Schriften. B., 1904. Bd. 3. S. 420-426).

Вердикт Канта в отношении трансцендентальной теологии и Е. т. однозначен: это чисто спекулятивное применение разума несостоятельно, поскольку здесь осуществляется незаконный переход от эмпирического мира, мыслимого только в сфере опыта, к его причине, находящейся за пределами этого мира, а потому «извращается» основоположение разума о причинности, мыслимой только в обозначенной сфере опыта. Все синтетические основоположения рассудка имеют только «имманентное применение», тогда как для познания высшей сущности требуется их трансцендентальное применение, к к-рому человеческий рассудок не приспособлен. Тот, кто попытается держаться за традиц. метафизические доказательства бытия Божия, должен убедительно показать, «как и посредством какого прозрения он берется перелетать через всякий возможный опыт на крыльях одних лишь идей» (Кант. 1994. Т. 3. С. 479). Кант, однако, не постулировал полную бесполезность спекулятивной теологии: в том случае, если удастся каким-то иным путем дойти до существования высшей сущности, эта теология может быть полезной для уточнения источника познаний о ней; негативные результаты теологии могут служить «постоянной цензурой нашего разума» (коректируя любые представления, будь они атеистическими, деистическими или антропоморфическими); она, наконец, убеждает в том, что хотя само понятие высшей сущности, остающееся лишь идеалом, но «идеалом безукоризненным», не может быть спекулятивным разумом обосновано, оно никак не может быть им и опровергнуто, а основополагающие трансцендентальные предикаты необходимости, бесконечности, единства и т. д. могут вполне понадобиться рациональной теологии, если будут «очищены» от метафизического содержания. Положительную перспективу рациональная теология в целом имеет лишь в том случае, если она будет руководствоваться вместо спекулятивного применения разума моральными законами.

В предисловии к 1-му изд. «Религии в пределах только разума» (1793) Кант наметил границы, разделяющие Е. т. и богооткровенную теологию. Субъекта первой из этих дисциплин знания он и здесь называет «философским богословом», второй - «библейским богословом». По Канту, специалист в Е. т. может пользоваться «в пределах одного лишь разума» любыми - языковыми, историческими и даже библейскими - материалами, но не должен вводить свои учения в корпус библейского богословия и пытаться его изменить. В тех случах, когда он эти границы преступает, библейский богослов, особенно будучи духовным лицом, вправе указать ему на то, что он вышел за пределы компетенции своего факультета. При этом Кант призывал учитывать и др. крайность - двусмысленность позиции того библейского богослова, к-рый, пользуясь «достоянием философии», настаивает на том, чтобы в религ. делах «не иметь по возможности никакого касательства с разумом». По мнению Канта, «религия, которая не задумываясь, объявляет войну разуму, не сможет долго устоять против него» (Там же. Т. 6. С. 13). Исходя из этого, Кант рекомендовал составителям университетских программ после окончания академического изучения библейского богословия предусматривать еще особый курс «чисто философского учения о вере».

Е. т. в XIX-XX вв.

Кантовская критика традиц. доказательств бытия Божия оказала определяющее влияние на дальнейшее уточнение позиции философов и богословов по отношению к Е. т. в XIX в. Нек-рые из них развивали кантовскую критику, др. пытались восстановить значение Е. т. с учетом позиции Канта, подвергая ее критическому анализу. После «Речей о религии» (1799) Ф. Шлейермахера разрыв с Е. т. стал для неск. поколений евангелических богословов неизбежным. Ф. Шлегель в соч. «Христианская вера» (1821-1822) настаивал на необходимости разрыва всех связей догматического богословия с Е. т. Ф. Шеллинг в мюнхенских лекциях «К истории новой философии» (1827) утверждал, что уже сама последовательность 3 доказательств бытия Божия (онтологического, космологического и физико-теологического) свидетельствует о недостаточности каждого из них в отдельности. Он обнаружил недостатки и в определении атрибутов Бога: вечность, бесконечность и самосущесть не позволяют отличить Его от субстанции Б. Спинозы , а переход от этих предикатов к тем, которые только и делают Бога Богом - свобода, разумность, воля, предведение и т. д.,- ничем не обеспечивается. В результате ответственную за Е. т. «школьную метафизику» Шеллинг определяет как «не научную, а просто резонирующую философию» (Шеллинг Ф. В. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 448).

Г. В. Ф. Гегель в «Лекциях по философии религии» (читались с 1821, опубл. в 1832) также противопоставлял философию Е. т., к-рую он иногда называл «рациональной теологией эпохи Просвещения», находя в первой разумное мышление о Боге, а во второй лишь рассудочную метафизику. Е. т. постигает Бога только как «абстракцию, т. е. пустую идеальность, которой противостоит конечное, находящееся вне ее», тогда как «мыслящий разум - как конкретность, полноту содержания, идеальность, дух, любовь и триединство» (Гегель Г. В. Ф. Философия религии: В 2 т. М., 1975. Т. 1. С. 228, 258). Именно поэтому Гегель считал, что его философия значительно ближе к позитивной религии и к церковному учению, чем рациональная теология и рациональное истолкование Свящ. Писания. Вместе с тем его не устраивал кантовский агностицизм, согласно к-рому человеческое познание ограничено миром явлений. Гегелевская позиция по отношению к Е. т. уточняется в «Лекциях о доказательстве бытия Бога»: здесь подчеркивается - в противоположность Канту, Шеллингу и протестант. философии «непосредственной веры»,- что из недостаточности ее установок не следует ложность ее позиций. Методология Е. т. складывается из 3 ходов: разработка рассудочного понятия Бога, основывающегося на непротиворечивости, к-рое ведет к Его возможности, далее утверждение существования Бога из Его понятия и, наконец, «обогащение» этой простой абстракции рассуждением о свойствах Бога и Его связях с миром, при к-ром свойства на деле не выходят за определение самого понятия (Там же. Т. 2. С. 375-376). Хотя, согласно Гегелю, этот метод заслуживает только того, чтобы от него отказаться, однако его ограниченная «аффирмативная» сторона, связанная с выяснением «всеобщей формальной природы понятия» нуждается в дальнейшем осмыслении.

Начиная с сер. XIX в. статус Е. т. среди теологов Германии резко понижается. Хотя нек-рые мыслители отстаивали значение таких близких ей теологических дисциплин, как «философская теология» (Шлейермахер рассматривал ее как фундамент 2 др. основных разделов теологии - исторического и практического богословия), апологетика (К. Р. Гагенбах), учение о первопринципах или основах теологии (Л. Пельт), в протестант. кругах наличествовало стремление дистанцироваться от дезавуированной Кантом и его последователями Е. т. Об этом свидетельствует и тот факт, что в многотомной теологической энциклопедии А. Герцога не находится места не только для статьи под названием «Е. т.», но и для упоминания об этой области теологических исследований.

Дискуссия о значении Е. т. получила мощный стимул после появления формулировки Ватиканского I Собора (1869-70), согласно которой Бог как источник и цель всех вещей может познаваться достоверно (сerto cognosci posse) через сотворенные вещи посредством естественного света человеческого разума (см. догматическую конституцию «Dei Filius»). При этом тот же Собор принял документы, обращенные не столько против атеистов, сколько против фидеистов (Л. Ботену, А. Бонетти и др.), которые под влиянием кантовской критики разума выступали с принципиальным отрицанием естественного богопознания.

В скором времени последовала реакция со стороны протестантизма. Влиятельный либеральный теолог А. Ричль в 3-томном фундаментальном труде «Христианское учение об оправдании и примирении» (Die christliche Lehre von der Rechtfertigung und Versöhnung, 1870-1874) выражал мысль, что положительная теология никак не может исходить из естественного или разумного богопознания, но только из вероучительных положений христ. общины, к-рая должна как раз защищать себя от притязаний рационализма. Среди последователей Ричля как критика Е. т. большое влияние имели его ученики Ю. Кафтан, Т. Геринг; та же установка обнаруживается позднее у Э. Трёльча.

Однако Е. т. встречалась с оппозицией не только со стороны либералов, но и со стороны консерваторов, прежде всего - К. Хайма, а затем - основателя диалектической теологии К. Барта , к-рый до настояшего времени считается наиболее известным и последовательным из ее критиков. В «Христианской догматике» (1927) он утверждал, что христ. Бог настолько отличен от вещей этого мира, что никакая аргументация от их существования никак не может ни доказать Его бытия, ни опровергнуть его. Т. о., отсутствует любая «аналогия сущего», через которую можно было бы провести мост между бытием тварным и нетварным, и существует лишь «аналогия веры», т. е. сходство исходя из веры - способность учиться через Свящ. Писание применять к Богу такие предикаты, как «мудрый», «благой» и т. п. Попытка близкого Барту Г. Э. Бруннера в работе «Природа и благодать» (1934) найти место для определенного естественного богопознания в христ. богословии вызвала немедленную реакцию Барта («Нет! Ответ Эмилю Бруннеру» - 1934), усмотревшего здесь «буйную заносчивость» рассудка, к-рый отважился мерить библейское откровение философским масштабом. Барта поддержал и Р. Бультман , в ст. «К вопросу о естественном откровении» (1941) идентифицироввший Е. т. как попытку примененить к Откровению в качестве критического масштаба дохрист. понятие Бога, что чревато утратой «эксклюзивности христианского Откровения». Хотя Бультман признал в том же эссе законной задачей Е. т. демонстрацию проблематичности «неверующего существования», а Бруннер не отказался от своих позиций, бартовский радикализм (приведший к расколу в диалектической теологии) воспринимается в наст. время как едва ли не наиболее авторитетная протестант. позиция по рассматриваемому вопросу.

Антимодернистская присяга 1910 г. и энциклика «Humani generis» 1950 г. свидельствуют о том, что папы Пий Х и Пий XII видели в документах I Ватиканского Собора свидетельство не только о естественной познаваемости, но и доказуемости Божественного бытия. О значительной актуальности тематики Е. т. для католич. мысли свидетельствует работа Э. Жильсона «Бог и философия», представляющая собой сжатую историческую панораму разумных поисков Бога. Жильсон различал «стихийную Е. т.», к-рая выражается в том, что люди задумываются о возможности сущестования «такого незримого существа, которое мы называем Богом», и реальную, соответствующую метафизике, наиболее совершенной разновидностью к-рой является экзистенциальная теология. Он подчеркивал, что «естественная теология находится в зависимости не от метода позитивной науки, а от метода метафизики» (Жильсон Э. Бог и философия // Он же. Избранное: Христианская философия. М., 2004. С. 633-635).

Последовательным защитником Е. т. был нем. католич. теолог и философ В. Бруггер, к-рый в статьях, помещенных в сб. «Кант и схоластика сегодня» (1955), подвергал критике Канта за то, что тот, верно сформулировав цели и задачи Е. т., не оценил ее возможности, пройдя мимо вполне реального «перехода» от эмпирических вещей к Абсолюту . В специальной монографии «Естественная теология» (1964) Бруггер, как и нек-рые др. неотомисты, развивал доказательство бытия Божия, исходя из «естественного духовного стремления человека». Согласно Бруггеру, разумом можно познать не только то, что Бог есть, но и то, что именно Он есть. Е. т. получила признание и в монументальной «Энциклопедии теологии» К. Ранера , где она была интерпертирована как естественное продолжение человеческого самопознания, знак «открытости бытию в целом, а потому и абсолютной основе всего» (Rahner K. Encyclopedia of Theology. L., 1975. P. 1023).

Современное состояние Е. т.

В наст. время Е. т. весьма скромно представлена в университетских курсах и в акад. богословии. В англо-амер. традиции ее проблематика (она все чаще обозначается в виде philosophical theology) фактически «поглощена» философией религии, а в континентальной - вытеснена фундаментальной теологией.

Офиц. католицизм продолжает занимать лояльную позицию по отношению к Е. т., о чем свидетельствует положение «Катехизиса католической церкви» (1994), согласно к-рому, разум располагает путями достижения знания о Боге, к-рые могут считаться модифицированными доказательствами Его существования. Но эти доказательства, имеющие смысл «убеждающих аргументов», следует отличать от доказательств, применяемых в естествознании (Ст. 31, 36, 47, 286). Нек-рые католич. философы, напр. Н. Лобковиц, считают, что «пять путей» естественного богопознания Фомы Аквинского могут отстаиваться и в настоящее время при условии уточнения научно-эмпирической базы оснований аргументации.

Об актуальности Е. т. свидетельствует основательная работа англ. теолога и философа религии Р. Суинберна «Вера и разум» (2005). В ней Суинберн (православный по вероисповеданию) предложил опровержение основных авторитетов протестант. теологии, отрицавших значение Е. т. для богопознания. Хотя рациональное богопознание не является необходимым для каждого верующего, оно становится таковым для каждого, желающего осознанно и убедительно исповедовать веру. При этом сам объем понятия Е. т., по мнению Суинберна, следует расширить. Общим признаком Е. т. как таковой следует считать «аргументацию от общедоступных данных» (public evidence), принимаемых как верующими, так и неверующими, с помощью к-рой обосновываются истины теизма. Однако та же «аргументация от общедоступных данных» применима и к обоснованию конкретных догматов христ. вероучения, прежде всего сосредоточенных в евангельском повествовании о жизни Иисуса Христа, к-рое можно рассматривать и с позиций исторической науки. По мысли Суинберна, хотя общетеистическая аргументация оказывает поддержку конкретно-догматической (жизнь, смерть и воскресение Иисуса Христа значительно лучше объясняются при допущении, что Бог есть, чем при противоположном), можно различать Е. т. в связи с теизмом как таковым - это Е. т. в «чистом виде» (bare natural theology), и в связи с конкретными догматами - это «разветвленная» Е. т. (ramified natural theology - Swinburne R. Faith and Reason. Oxf., 2005. P. 92, 107).

В наст. время идут дискуссии относительно важнейших параметров Е. т. как дисциплины. Нек-рые авторитетные исследователи настаивают на возможности трактовки Е. т. как строгой науки в классическом смысле, соответствующей аристотелевским условиям демонстративной (т. е. доказательной) науки, полагая, что ее истины должны быть либо самоочевидными, либо основанными на чувственном восприятии, либо выведенными из таковых по правилам строго дедуктивных доказательств. Другие (напр., Суинберн) ставят особый акцент на том, что Е. т. пользуется преимущественно диалектическими аргументами - индуктивными, вероятностными, по аналогии, по принципу наилучшего объяснения и т. д. Расходятся позиции и в отношении методологии Е. т.: традиц. подходу, исходящему из того, что ее главной задачей должно быть обоснование существования Бога и др. теологических истин на основании общепринятых данных (public data), противостоит направление «реформированной эпистемологии» (А. Плантинга, Н. Уолтерсторф и др.), в рамках к-рого вера в существование Бога рассматривается в качестве однного из свойственных человеку «базовых верований» (basic beliefs) и должна быть не конечным, а исходным пунтком естественно-теологических рассуждений. Наконец, в связи с дисциплинарным определением границ Е. т. более традиц. позиции тех авторов, к-рые включают в нее прежде всего апологетику , противостоят те, кто выделяет преимущественно ее спекулятивный характер. Согласно этой т. зр., Е. т., выполняющая наряду с «проясняющей» (clarifactory) также и «оправдывающую» (justifactory) функцию, может быть включена как один из видов в общий род философской теологии.

Лит.: Wundt M. Die deutsche Schulmetaphysik des 17. Jh. Tüb., 1939; Bouillard H. Le refus de la théologie naturelle dans la théologie protestante contemporaine // L"existence du Dieu. P., 1961. P. 95-108; Vollrath E. Die Gliederung der Metaphysik in eine Metaphysica generalis und eine Metaphysica specialis // Zschr. f. philosophische Forschung. 1962. Bd. 16. S. 258-284; Pannenberg W. Natürliche Theologie // LTK. Bd. 7. S. 811-817; Жучков В. А. Из истории немецкой философии XVIII в.: Предклассический период. М., 1996; Лобковиц Н. Доказательства бытия Бога ex rebus creatis: Наброски ист. наблюдений и логических размышлений // ВФ. 2006. № 2. С. 42-55.

В. К. Шохин

Для большей части населения два таких понятия, как религия и наука, носят крайне полярный характер. Мы же скажем, что на самом деле все в точности до наоборот. Что вы знаете о таком понятии, как теология? Это философия, наука, область знаний или предмет? Давайте разберемся в этом вопросе.

Давайте для начала узнаем, что нам говорит Википедия о том, что такое теология и как ее понимать. Данный термин имеет греческое происхождение, и состоит он из двух слов: «Тео» – Бог и «логос» – слово или знания.

Получается, что изучает вопросы Бога, религии и вообще всего духовного научная дисциплина.

Для многих такое суждение кажется на первый взгляд диким, но стоит лишь прикоснуться в данной отрасли знаний, как сразу все станет на свои места.

Если дать более точное определение тому, что такое теология, то можно сказать, что это наука, которая занимается систематическим изложением, а также толкованием определенного учения о Боге или о религии.

Изучаются догматы, история, зарождение и особенности применения на практике того или иного верования.

Обратите внимание! Стоит помнить о том, что теология – это область знаний, отличная от философии религии или религиоведения. В двух последних предметах подразумевается сухое изложение фактов, а также непредвзятая критика. То есть, если имеются видимые опровержения в том или ином месте божественности, они принимаются во внимание. А вот теология – наука, где изложение знаний ведется в соответствии с общепринятыми формами Богопочитания.

В широком значении

Так как Википедия дает нам весьма «сухое» понятие, мы решили расширить его, узнав более детально все тонкости рассматриваемой дисциплины.

Ее можно идентифицировать как исследование природы и всего, что нас окружает, с критической, но вместе с тем с Божественной точки зрения.

Суть ее изложения заключается в том, что Бог присутствует абсолютно во всем, что нас окружает, – в физических предметах, в природных явлениях, в наших переживаниях, мыслях и действиях, даже в паранормальных явлениях.

Интересно! Антарктида: церковь в честь в Антарктике

Изучение этой дисциплины в университетах ранее велось в рамках определенных предметов – философия религии, нейропсихологии и религиоведение. Совсем недавно появился факультет под названием «Теология», обучение на котором проходит сопряжено с посещением духовной семинарии.

Стоит четко понимать, что данная наука изучает природу, основы и догмы религии. Здесь нет места опровержению чего-либо, но есть место критике. Здесь не руководствуются точными фактами или формулами, но обращают внимание на аргументы, доказательства и законы Божьи.

Возведение этого учения в ранг наук позволит современным духовникам и их последователям более точно интерпретировать религию, понять ее суть, происхождение и предназначение.

Возможно, некоторые факты, в которые ранее нас заставляли верить, отвернутся, появятся новые. Но основа останется незыблемой – все, что нас окружает, пропитано энергией Всевышнего.

Теология в различных религиях

Несмотря на то, что наука, факультет и, как следствие, специальность теология появились только в конце ХХ столетия, сама суть данного термина и название имеют древнегреческие корни.

Впервые слово появилось в 4 веке до н.э., и использовал его Платон в качестве обозначения своих «размышлений о Боге».

Несколько веков спустя данная область знаний перекочевала в Римскую империю, а после, словно по наследию, перешла в руки средневековых духовников.

Примерно в этот период она начала изучаться одновременно и как христианская догма, и как академическая дисциплина, в ходе которой исследовались проблемы библейского языка и фактов, которые там описаны.

Интересно знать! В эпоху Ренессанса наука о Боге окончательно разделилась на две ветви. Первая продолжала изучать Божье слово, в строгом соответствии с христианскими канонами. Вторая же стала отправной точкой для формирования отдельной философии.

С XVII столетия официально появилась специальность «теология», которую определили как изучающую дисциплину для всех существующих в мире религий. Она исследует как аспекты, объединяющие верования различных людей, так и те факторы, которыми они разнятся.

В христианстве – самой обширной мировой религии, которая ныне разделена на большое количество ветвей, теология играет крайне важную роль.

Самого первого теолога, который был найден в письменных источниках, звали Фома Аквинский, и его высказывания относительно предназначения данной науки остаются актуальными по сей день. Он полагал, что полностью познать мир относительно Бога как его создателя можно, руководствуясь исключительно Библией и христианскими обычаями.

Буддизм считается самой древней из всех ныне существующих религий, и примечателен он тем, что в нем нет божества, сравнимого с Господом.

Поэтому для его изучения был введен специальный термин – «буддистская теология», которая базируется преимущественно на принципах и духовном завете Будды.

Ислам и христианство имеют очень много общего, и самой главной объединяющей чертой для двух религий является наличие единого идола, который был послан Божественной силой с небес на землю.

В исламе также имеется своя теология, которая именуется Калам. Однако стоит отметить, что мусульмане верят в своего Бога, не задумываясь и не сомневаясь в его существовании и истинах. Поэтому Каламу отведено в исламе на так много внимания, как теологии в христианстве.

Познавательно! Для чего нужна на запястье: значение в христианстве

Как мы знаем, иудеи – народ скрытный, даже в ряды верующих они посвящают посторонних неохотно. Их теология передавалась как устное народное творчество, и до сих пор так и не возымела статуса академической науки.

Великий раскол

Разделение христианства в период раннего Средневековья на православие и католицизм стало толчком к образованию новой науки по изучению Святого догмата.

Таковой стала «новая теология», задачи которой направлены на исследования Нового Завета в рамках католицизма.

Следует отметить, что данная область знаний до сих не определяется как отдельная школа или наука. Ведь как мы знаем, католицизм – течение в христианстве, которое характерно строгостью и бескомпромиссностью.

Потому в рамках новой ветви науки не принято задаваться лишними вопросами – на истины, которые изложены в Библии, смотрят как на единственно верную догму.

Обучение и трудоустройство

Кто такой теолог в современном мире? Как на него выучиться и где потом работать с таким дипломом?

Как утверждают сами представители данной отрасли деятельности, теолог – это не профессия. Это состояние души, показатель духовной развитости, интеллекта и саморазвития.

Для начала скажем, что теологом можно стать, окончив как университет, так и духовную семинарию. Ранее данная профессия была доступна только выпускникам второго учебного заведения, но в наши дни идет активное возрождение религиозного наследия нашей страны. Поэтому работа теолога становится востребованной и престижной.

Интересно знать! Работа для настоящего теолога – это исключительно саморазвитие и открытие новых знаний. Именно расширяя свой кругозор, он становится лучшим специалистом и может все свои знания передать прихожанам/ученикам. Более того, быть теологом – значит быть человеком, который знает практически все в области гуманитарии, начиняя от истории и философии, заканчивая геополитикой и филологией.

Давайте теперь более конкретно узнаем, где может работать теолог и какие должности ему подойдут:

Ученый или священник. В наше время эти два понятия практически идентичны, если речь идет о теологии как о науке. Только первый трудится в университетах, получая звания аспиранта, доцента, профессора, доктора наук, а в конце, возможно, министра образования. Священник же трудится в храме, начиная от простого диакона и заканчивая архиереем или патриархом.
Преподаватель. Понятие данного термина весьма обширно, и ограничивается оно не только стандартными учебными заведениями, такими как школа, техникум или вуз. Теолог может работать преподавателем при военной части, в госпитале, в исправительных и реабилитационных заведениях, в специализированных школах.
Переводчик-консультант – отличная работа для современного теолога. Речь идет не о таких переводчиках, которых сейчас весьма много, знающих английский, испанский, немецкий, а о таких специалистах, которые ориентируются в редких и мертвых языках. Это латынь, церковно-славянский, древнегреческий, арабский (если говорить об исламе). Нередко различным издательствам, авторам и прочим деятелям искусства требуется консультация профессионала в данной сфере, которая весьма недурно оплачивается.
Искусствовед-экскурсовод. Это современные специалисты в области науки о Боге. Кем работать – решать вам, исходят из собственных предпочтений и возможностей. Если вы устраиваетесь искусствоведом, будьте готовы проводить дни в музеях, на выставках и прочих культурных мероприятиях, рассказывая людям о различных экспонатах. Для экскурсовода важны не только знания в области предполагаемого маршрута, но отличное здоровье.

Полезное видео: Что такое теология?

Подведем итоги

В наше время теология приобретает куда более широкое значение и значимость, нежели в более ранние годы. Возрождается религиозное наследие страны, реставрируются культурные памятники, придается большое значение религии и духовности в мире.

Поэтому теолог – профессия будущего, которая пока что, возможно, кормит плохо, но буквально через 5–10 лет может стать одной из самых престижных.

Возобновилась дискуссия на тему богословия, и количество текстов в защиту этой дисциплины выросло. Однако доводы сторонников теологии не изменились. Перечислю их главные аргументы:

Теология – гуманитарная наука. Физикам лириков не понять;
Никто не доказал, что Бога нет;
Теологию столетиями преподают в некоторых зарубежных университетах;
Нужен плюрализм мнений;
Теология – прививка от религиозного фундаментализма и мракобесия.

А теперь давайте разбираться.

1. Теология – гуманитарная наука. Физикам лириков не понять

Цель науки – выработать и систематизировать объективные знания об окружающем мире. Эти знания не только описывают наблюдаемые природные или общественные явления, но и позволяют понять причинно-следственные связи и делать прогнозы. Получается, в самых разных дисциплинах возможны как наука, так и ее имитация. Поэтому спор «физиков и лириков» – ложная дихотомия, с помощью которой недобросовестные представители гуманитарных дисциплин прикрываются заслугами добросовестных.

Я легко приведу примеры исследований, выполненных на высоком научном уровне в рамках социологии, психологии, лингвистики, филологии, религиоведения и истории. В том числе опубликованные в PNAS, Nature и Science, с сотнями цитирований, экспериментами и наблюдениями, проверяемыми гипотезами и критическим рассмотрением фактов. Эти работы помогают понять, как устроены наши мышление и общество, как меняется культура.

Никто в здравом уме не назовет лженаукой какую-либо из перечисленных областей целиком. Богословие – другое дело.

Да, отдельные работы или школы мысли в рамках признанных гуманитарных дисциплин подвергаются критике, иногда справедливой. Однако это верно и для естественных наук. Печально, но в МГУ есть группа биологов, которая разрабатывает передачу «лекарственного излучения» на компакт-диски. А в академию наук проникли гомеопаты.

Мы видим, что знание естественных наук не дает полной защиты от поехавшей крыши. Значит, дело не в физиках и лириках, а в том, что есть люди интеллектуально честные и не очень.

По-хорошему, термин «лженаука» вообще надо применять к отдельным работам, а не дисциплинам. Но что делать, когда некоторая область целиком и полностью бесплодна, как гомеопатия или теология? Не стоит ли называть вещи своими именами? Теология – такая же гуманитарная наука, как гомеопатия – естественная.

2. Никто не доказал, что Бога нет

Комиссия по борьбе с лженаукой объявила гомеопатию лженаукой. Существуют ли стопроцентные доказательства того, что гомеопатия никогда и ни при каких условиях не работает? Увы, у нас не было божественного откровения, чтобы такое утверждать.

Речь идет о простом факте: заявления гомеопатов о том, что их сахарные шарики лечат, не имеют под собой оснований. Если кто-то утверждает обратное, то он врет или заблуждается. Научное исследование не может начинаться с тезиса, что гомеопатия работает.

Если кто-то хочет провести исследование в поисках недостающих доказательств эффективности гомеопатии – флаг ему в руки. Только просьба быть честным и готовым признать отрицательные результаты испытаний.

Положение Бога еще хуже, чем у гомеопатии. В пользу его существования нет даже плохих работ. Не говоря о том, что никто толком не может сформулировать, чем мир, в котором есть Бог, отличается от мира, где его нет. Научное исследование не может начинаться с тезиса, что Творец существует.

Пока не появится научных доказательств существования Бога, заявления о его деяниях должны помещаться в одну кучу с неподтвержденными заявлениями экстрасенсов, астрологов, гадалок и гомеопатов.

Если кто-то хочет изучать не Бога, а религию, то существуют области, не требующие от человека веры – светское религиоведение, история, антропология. Феномен слепой веры изучают психологи и нейробиологи.

3. Теологию столетиями преподают в некоторых зарубежных университетах

Как говорится, «британские ученые доказали». Апелляция к традиции и «авторитету» некорректна в рамках научной дискуссии. Но и здесь теология проигрывает гомеопатии. Последнюю изучают в гораздо большем количестве мест. Может быть, не так давно, но дольше, чем многие признанные науки вроде генетики.

Но вы можете себе представить, чтобы историк, лингвист, генетик, ботаник или религиовед, обосновывая право своей дисциплины на существование, вместо приведения примеров исследований коллег, говорил: «Ну, у нас же есть кафедра в Кембридже…»?

Я неоднократно просил теологов показать мне научные открытия в области богословия, но безрезультатно. О науке судят не по медалям и орденам, не по формальным признакам и указам чиновников, а по тому, насколько те или иные идеи обоснованы.

4. Нужен плюрализм мнений

Разнообразие взглядов – это прекрасно. Кто-то хочет верить в Бога, кто-то – в летающего макаронного монстра, а кто-то – в гомеопатию и астрологию. Так и верьте на здоровье. Только в науку не лезьте. И не пытайтесь прикрываться ее честно заслуженным авторитетом для того, чтобы вешать людям лапшу на уши. Наука строится не на вере и мнениях, а на знании и фактах. Как говорил Иисус, «Кесарево кесарю, а Божие Богу». Науке – объективное, проверенное.

5. Теология – прививка от религиозного фундаментализма и мракобесия

Такая же как гомеопатия – прививка от уринотерапии. Ни разу не видел ссылки на какое-либо исследование, подтверждающее этот тезис. Неужели и здесь защитники теологии выдают желаемое за действительное?

Имеющиеся скудные данные социологических исследований, проведенных в России, свидетельствуют скорее в противоположную сторону: среди православных намного чаще встречаются люди, верящие в астрологию, летательные аппараты внеземного происхождения и экстрасенсов, чем среди неверующих (Воронцова, Филатов, Фурман 1995 г.). Причем наиболее выражены подобные убеждения среди воцерковленных православных (Синелина, 2005 г.).

Религия – учение о Боге, существование которого не доказано. Астрология – учение о влиянии планет на судьбы людей, существование которого не доказано. С точки зрения аргументации разницы нет. Вот они и дружат в умах людей.

Теология не тождественна религии, но в их основе – одно и то же необоснованное предположение.

Интересно задать риторический вопрос тем, кто приводит подобный аргумент. Если появится надежное исследование о том, что изучение теологии способствует и религиозному фундаментализму, и другим формам мракобесия – они выступят за закрытие кафедр богословия? Хотел бы я на это посмотреть.

Зачем доктору становиться кандидатом

Протоиерей Павел Хондзинский планирует стать первым обладателем кандидатской степени по богословию, одобренной государством (он уже доктор теологии, но эту степень ВАК не признает). Зачем ему эта степень, если в узком церковном кругу он и без того признан?

В России по закону религия отделена от государства. Но если ты богослов, а теология – признанная государством наука, то ты можешь получать государственные гранты, открывать теологические институты. Иными словами, вести проповедь за счет налогоплательщиков – и атеистов, и верующих. И будет у нас святая вода и правильная молитва вместо инноваций и фундаментальных исследований. Так что не удивляйтесь увеличению «бюджета на науку» в будущем – будем знать, куда пойдут деньги.

Что же такое теология?

Профессор кафедры религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС) Фридрих Овсиенко пояснил разницу между теологией и религиоведением.

«Теология – учение о Боге, о его атрибутах, и о мире, сотворенном Господом Богом, а религиоведение – это знание о религии. Задача теологии – утвердить человека в вере, задача религиоведения – дать знания о религии. Религиовед может быть человеком и светским, и духовным. Но религиовед не доказывает существование Бога, он анализирует религию. Научное знание о религии не является «ни религиозным, ни антирелигиозным». Оно объективно. Мировоззренческие выводы могут быть разными».

В своей диссертации Павел Хондзинский пишет, что «научно-теологический метод определяется: 1) специфическими (уникальными) предметом и источником теологического знания; 2) подразумеваемым ими же личностным опытом веры и жизни теолога; 3) свойственным всем гуманитарным наукам набором рациональных операций».

Написать, что ли, рецензию?

А вот примеры теологических идей, на которые ссылается автор (и с которыми, судя по контексту, соглашается):

«Главный аргумент, из которого вытекают все остальные, следующий: никто сам собой не может познать вещи Божественные, если их ему не откроет сам Бог, следовательно, только слово Божие может быть началом теологии».

«По установлении «объективной» божественности Писания (что есть главная предпосылка для существования «научного богословия») устанавливаются и научные методы работы с ним, т. е. правила его толкования. Последнее должно основываться на четырех предварительных условиях, из которых «два - как бы земных» - естественность и научность, и «два - небом данных… катехизические основы христианской веры, и основанное на страхе Божием глубокое представление о Божественности Священного Писания»».

«… существуют два богословия: Божественное - данное в Писании, - и человеческое - изучающее Писание. Между ними пролегает резкая грань. Первое есть слово Божие, «преподанное иногда сверхъестественным, иногда естественным образом». Под сверхъестественным образом в данном случае понимаются различные чрезвычайные откровения (например, сновидения и голоса); естественным же образом Бог говорит в Писании».

А теперь представьте, если физики начнут проектировать ядерные реакторы, основываясь на голосах в голове, снах и книге, которую неизвестно кто написал.

— Александр, могли бы вы кратко объяснить, почему не считаете теологию наукой?

— Введение теологии как научной специальности в России произошло без какого-либо обсуждения с научным сообществом после выступления патриарха Кирилла в Государственной Думе. Вот, например, когда возникла специальность «Математическая биология, биоинформатика», в совет входили люди с публикациями международного уровня по этому направлению. То есть была заслуженная область научной деятельности, и ее просто признали.

В случае с теологией не так, и это признают даже сторонники дисциплины. Цитирую статью с РИА Новости: «Требования, предъявляемые Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации (ВАК) к докторским и кандидатским научным работам, пока еще трудно выполнить для диссертаций по теологии, заявили представители традиционных конфессий России на общественном обсуждении вопроса введения научной отрасли "Теология" в рамках круглого стола "Теология как направление подготовки и отрасль научной специальности"».

Председатель крупнейшего совета по теологии митрополит Иларион имеет одно цитирование и одно самоцитирование в Web of Science — это уровень хорошего студента.

То есть, во-первых, нет здесь никакой науки. Нет открытий и стоящих исследований, которые можно было бы обсуждать. Во-вторых, давайте уточним, что же такое теология по мнению ее сторонников. После защиты единственный официальный российский теолог протоиерей Павел Хондзинский сказал, что теология — это «саморефлексия Церкви». «Что касается богословия — оно исходит из безусловного факта существования Божественного Откровения, заключенного в Священном Писании. Богословие включает в себя общее учение Церкви, сформулированное Церковью на основе Писания», — продолжает Хондзинский. Про его «личностный опыт веры» уже кто только не шутил в научных кругах — это указано как один из методов в его диссертационной работе.

Патриарх Кирилл заявил, что теология «является систематическим выражением религиозной веры».

В заключении Первой Всероссийской научной конференции «Теология в гуманитарном образовательном пространстве» сказано: «Полагать необходимым при формировании экспертного совета по теологии Высшей аттестационной комиссии при Минобрнауки Российской Федерации и диссертационных советов по теологическим специальностям нормативно закрепить согласование их составов с соответствующими централизованными религиозными организациями (по аналогии с действующей нормой Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации", фиксирующей согласование преподавателей теологических дисциплин с соответствующей централизованной религиозной организацией)».

Таким образом, теология — это не наука, а просто религия. Продвигаемая под видом науки.

Есть светские науки — религиоведение, история, антропология и культурология. Туда попадает любое научное исследование религии. Ведь в рамках этих дисциплин возможно изучение религии объективными методами со стороны. При этом религиовед может быть верующим, может быть неверующим — это совершенно не важно. В теологии не так. На вопрос о том, может ли атеист стать теологом, Хондзинский ответил: «Думаю, что нет».

— Вы имеете в виду тезис отца Павла Хондзинского о том, что «научно-теологический метод определяется… личностным опытом веры и жизни теолога»? Но в таком случае, может ли защитить диссертацию по биологии человек, полагающий, что развитие этой науки несёт человечеству зло и вред?

— Когда биолог занимается исследованием какого-то биологического объекта, неважно какого, он исходит не из веры вто, что имеющаяся у него гипотеза о природе и свойствах этого объекта верна. Его задача — разобраться в том, как устроен мир. Поэтому в науке есть принцип фальсифицируемости. Во-первых, ученые готовы отвергнуть свою теорию, если она будет противоречить некоторым данным. Во-вторых, ученые активно стараются найти эти самые опровержения, проверить гипотезу на прочность. В-третьих, гипотеза в принципе должна быть проверяемой, в том числе и опровержимой. Если она не верна, должен быть способ это показать. Иначе все это не наука, а догма. Идея существования Бога — она в принципе ненаучна. Едва ли можно предложить такой эксперимент, в случае успеха которого верующие бы признали, что Бога нет.

При этом мне несложно предложить эксперименты, которые (если бы они дали положительный результат) убедили бы меня в том, что Бог есть. Но пока такие эксперименты положительных результатов не дают. Например, исследования, с помощью которых пытались показать, что молитвы определенному богу помогают людям, пережившим пересадку сердца, иметь меньше осложнений, не показали эффекта.

— Всё-таки вы не ответили на вопрос: может ли защитить диссертацию по биологии человек, полагающий, что развитие этой науки несёт человечеству зло и вред? Понятно, что конкретные достижения биологии легко продемонстрировать, но ведь «благо», «зло», «польза», «вред» — это всё категории оценочные, основанные на вере того или иного человека. Может ли защитить диссертацию о Холокосте неонацист, я спрашивать не буду.

— В том и дело, что задача учёного так спланировать и провести исследование, чтобы его личное мнение не повлияло на результат. Поэтому неважно, что он считает «хорошим»,«плохим» или «вредным», «благом», «злом» или «пользой». Неважно, каких он политических или иных взглядов. Если же субъективные взгляды могут повлиять на результат исследования, то и научная ценность его невелика.

— Религиоведы и историки, защищавшие приведённый тезис отца Павла, ссылались на идеи Бернарда Лонергана, Майкла Полани, Александра Красникова и Петра Михайлова. Вы знакомы с работами этих исследователей?

— В процессе подготовки этого интервью я тезисно ознакомился с основными идеями этих авторов, связанными с обсуждаемой темой. Могу сказать, что у Полани были довольно странные, если не сказать ошибочные, представления о сознании и ДНК,которыми он оперировал в своей «критике редукционизма». Но это простительно, ибо было во времена, когда ещё не было синтетических геномов Крейга Вентера и работ по изучению «свободы воли» Бенджамина Либета и Даниэля Вегнера. Не было тогда работ Даниэля Канемана, показавшего, насколько ненадежна наша интуиция и как легко мы сами себя обманываем. Впрочем, термин «апофения» (поиск глубокого смысла и закономерностей в случайных или бессмысленных данных) уже был введен Клаусом Конрадом.

Так что в ответ рекомендую хотя бы поверхностно ознакомиться с этими ключевыми трудами по биологии и когнитивной психологии. В принципе, Канемана уже достаточно, чтобы перестать серьезно относиться к «личностному опыту» как к некоторому способу добычи объективных знаний. Также рекомендую почитать работы Джона Иоаннидиса, чтобы быть в курсе реальных проблем в современной научной методологии.

— Если человек ссылается на мистический опыт, понятно, что речь не идёт о науке. Но если автор занимается историей теологии, следуя методологии гуманитарных наук и оставляя за скобками вопрос о существовании Бога (например, изучает, как идеи Евангелия развивались теми или иными церковными писателями), почему он не учёный?

— Опять же, есть светские науки, изучающие книги с самых разных сторон, есть история, которая изучает историю религии, есть религиоведение. Есть на эту тему и научные, и научно-популярные труды — например, я рекомендую всем книгу антрополога Паскаля Буайе «Объясняя религию», где очень много разных исследований религии приводится. И, конечно же, учёный, изучая религию, должен всеми силами стремиться использовать объективные методы исследования, пытаться исключить влияние собственных желаний и предпочтений на ход исследования. Настолько, насколько это возможно. Этот подход противоположен идее объявления личностного опыта веры еще одним научным методом.

— А вы читали публикации на эту тему, которые претендуют на научный статус?

— Помимо работ Хондзинского, вы имеете в виду? На западе часто теологией называют некоторые области исследований, которые уместней отнести к истории и религиоведению. Некоторые такие работы читал, и они не ужасны. Но однажды я решил посмотреть, какие же все-таки самые цитируемые работы по теологии. Например, в моей области это исследования вроде открытия молекулы ДНК и методов чтения её последовательностей. Сама цитируемая работа про ДНК имеет более 65000 цитирований. Если ли сравнимые открытия в области теологии?
Тут я обратился к базе данных научных публикаций Web of Knowledge, включающей публикации авторов из многих стран мира. Из 25894 статей, которые хоть как-нибудь относятся к тематике теологии, на самую цитируемую статью ссылаются 141 раз. Эта статья затрагивает проблемы философского релятивизма и реализма и не имеет прямого отношения к богословию.

Вторая по цитируемости статья относится к тематике медицинской этики и тоже не имеет прямого отношения к богословию. Более 100 цитирований имеют ещё две публикации. В одной из них описывается, что дети способны схожим образом усваивать информацию о научных и религиозных концепциях из авторитетных (на их взгляд) источников, но некоторые все-таки способны различать научные и религиозные концепции, видимо, в силу существования принципиальных различий в их изложении. Последняя статья посвящена феномену прощения и милосердия. Существенная часть наиболее цитируемых статей, упоминающих теологию, посвящена вопросам этики, например, статусу человеческих эмбрионов. Некоторые из таких статей даже внешне не похожи на научные публикации, а скорее на субъективное изложение мнения автора. То есть это возвращает нас к первому вопросу: особо и науки-то нет. Это либо не теология, либо изложение чьих-то мнений.

— Почему, на ваш взгляд, положительные отзывы на первую в Россию диссертацию по теологии прислали только гуманитарии, а отрицательные — только биологи? Нет ли здесь типичного конфликта «физиков» и «лириков»?

— В шутку отмечу, что это очень гуманитарный аргумент. Нельзя на выборке в шесть человек, которые писали отрицательные отзывы, и на выборке в несколько человек, которые дали положительный отзыв, говорить, что в целом думают биологи или гуманитарии. Никто не проводил сравнительного социологического исследования зависимости поддержки теологии от специальности.

Да, те люди, которые написали отрицательные отзывы, были биологами. Но я знаю философов, историков и религиоведов, придерживающихся того же мнения. Что теология — не наука. Причем среди этих людей есть и верующие. Да что там, я даже знаю священников, которые отрицательно отзывались как о конкретной диссертации, так и о введении теологии в список научных специальностей.

Поэтому я не думаю, что речь о конфликте «физиков» и «лириков». И на самом деле мне кажется, что сравнение теологии с гуманитарными науками должно быть в первую очередь обидно тем людям, которые занимаются нормальными гуманитарными исследованиями.

— Кстати, о других гуманитарных науках. Считаете ли вы науками философию, юриспруденцию и военное дело? Если да, чем они отличаются от теологии? Если нет, почему не призываете исключить из списка ВАК философские, юридические и военные науки?

— Я ничего не знаю про военные науки, но сомневаюсь, что там или в других дисциплинах личностный опыт считается научным методом. Про философию — вопрос дискуссионный. Я бы сказал, что в рецензируемых журналах в этой сфере, увы, довольно много откровенно графоманских текстов, не имеющих отношения к науке. Но есть и вполне разумные философы, которые обычно по совместительству специалисты в других областях и рассуждают про передовой край науки в своей сфере компетенции.

Когда из-за дискуссии по теологии вопрос о научности юриспруденции подняли у меня в социальных сетях, пришли специалисты и обосновывали с примерами, что и вполне научные работы в этой области существуют. Я сейчас не смогу воспроизвести их аргументы без ошибок.

— Недавно доктор геолого-минералогических наук, член-корреспондент РАН Сергей Кривовичев, являющийся диаконом Русской Православной Церкви, был избран председателем Кольского научного центра РАН. Считаете ли вы, что священнослужителям нужно запретить возглавлять научные организации и избираться в академию наук?

— Он же занимается нормальной наукой. То, что у него есть при этом какие-то религиозные взгляды и должности, мне кажется, совершенно неважно. Что, в общем-то, такого?

Я знаю верующих учёных. Я сам неверующий, но у меня нет сомнений, что верующие люди могут быть хорошими учёными. Впрочем, мне кажется, что при этом неизбежно возникают двойные стандарты мышления — в вопросах веры приходится сильно занижать планку аргументированности. Но это уже на их совести.

В общем, я проблемы не вижу. Вот если бы на должность назначили человека, к науке отношения не имеющего, например, теолога — было бы чему возмущаться.

— Но за границей такие примеры есть: немецкий теолог Альберт Швейцер был членом нескольких академий наук, его французский коллега Этьен Жильсон — членом Французской академии. Вы высказывали сомнения, что президентом академии наук мог бы стать теолог. Как думаете, эти люди могли бы стать президентами названных ученых собраний?

— Признание государством или каким-то конкретным университетом чего бы то ни было наукой мало о чём говорит. Например, в Индии есть институт, который изучает астрологию — и это не делает астрологию наукой. Там есть даже медицинская астрология, которую используют для того, чтобы рекомендовать диагноз онкологическим больным.
На Западе теология исторически присутствует в некоторых конкретных университетах, это исторический пережиток, который постепенно затухает. То есть движение направлено в сторону секуляризации науки. И кроме того, эти решения принимаются на уровне отдельных университетов.

В России уже очень давно существует специальность «Теология» в некоторых религиозных учебных заведениях. И никто против этого не выступает. Если какой-то конкретный университет решил рискнуть своей репутацией и ввести у себя теологию или астрологию, это проблема конкретного учреждения. Но в России есть и Высшая аттестационная комиссия. Поэтому когда ВАК утверждает, что теология будет рассматриваться как наука, это странно, мягко говоря.

— Могут ли, на ваш взгляд, учёные и представители Церкви сотрудничать по конкретным вопросам — например, в области популяризации научного знания, критики лженауки и оккультизма?

— Критика экстрасенсов и различных астрологов со стороны религиозных людей и организаций, в частности, Русской Православной Церкви, как правило, очень сильно отличается от критики со стороны научного сообщества. Учёные вам скажут, что никаких доказательств существования паранормального не обнаружено и что астрология не работает, люди религиозные скажут, что это грех. Сотрудничество здесь мне кажется крайне маловероятным именно потому, что наука — это попытка разобраться в том, как мир устроен, а не попытка подменить одни мифы другими мифами. Ничем религия не лучше, чем астрология, а представители духовенства не лучше гомеопатов или экстрасенсов.
Мне кажется, что сотрудничество учёных и священнослужителей непродуктивно, ни к чему хорошему не приведёт, более того — может даже привести к чему-то очень нехорошему. Верования вроде астрологии, магии, эзотерики маргинальны, не в мейнстриме, не пользуются особой поддержкой государства. Их много, и они разные. А Русская Православная Церковь — это очень влиятельная организация, которая, если ей дать волю, подчинит себе всё. Она уже сделала многое на этом пути.

Беседовала Дарья Ганиева

О Боге, о философском познании его сущности, о природе религиозных истин. Современная концепция дисциплины имеет истоки в но своё основное содержание и принципы она получила с Продуманная этимологически (от греческих слов - "Theou" и "logos"), объективно она означает учение, субъективно - совокупные знания исключительно в контексте "богооправдания".

Если говорить о языческой мифологии или еретических идеях, содержащих, по мнению Церкви, серьезные ошибки, то в этом случае она рассматривается как ложная. По словам влиятельнейшего философа и политика эпохи Аврелия Августина, теология - это "рассуждения и обсуждения относительно Бога". Она прочно связана с христианскими доктринами.

Какова её цель? Дело в том, что существует очень много ученых, позиционирующих себя в качестве теологов, но некоторые из них занимаются лишь накоплением определенных фактов. Только немногие работают над исследованиями и в состоянии высказать собственное мнение. Слишком часто случается так, что многие люди только доказывают друг другу что-то, забывая о том, что теология - это, прежде всего, научная дисциплина, и она должна соответственно функционировать, опираться на исследования и понимание новых идей.

Богословы используют различные формы её анализа: философский, исторический, духовный и другие. Это должно помочь объяснить и сравнить, защитить или продвинуть любые из бесчисленных религиозных тем, обсуждаемых неодинаково различными движениями. Например, известное движение "теология освобождения" интерпретирует учение Иисуса Христа в связи с необходимостью освобождения бедных людей от тяжелых экономических, политических, социальных условий. Надо сказать, что сегодня в академических кругах дисциплины проходят дебаты и относительно того, является ли она специфической для христианства или может распространяться на другие культовые традиции. Хотя, как известно, научные запросы характерны, например, для буддизма. Они также посвящены исследованию понимания мира, только, соответственно, в контексте этого учения. Но поскольку в нем отсутствует концепция теизма, его предпочитают обозначать как философию.