Основные моральные понятия. Профессиональная и прикладная этика

В результате изучения данной главы студент должен:

знать

• происхождение стыда, совести и долга в поведении людей;
• что такое аксиология;

уметь

• анализировать возрождение традиционных ценностей;
• рассматривать связь поколений как нравственную идею;

владеть

Навыками рассмотрения стилей жизни.

Не золото нужно завещать детям, а наибольшую совестливость.

Платон

Стыд

Стыд – глубинное человеческое переживание, ощущение вины и страха за собственные поступки.

В осмыслении данного феномена этики опираются на библейскую и историко-философскую традицию. Библия употребляет понятие "стыд" в двояком смысле, трактуя его как отвращение к наготе и как стыд перед лицом божественного суда. В первом смысле стыд вызывается вовсе не тем, что нагота "от природы" плоха; она обретает губительное значение в греховном состоянии человека. Первоначально человек не стыдился своей наготы. Однако он стал действовать по собственной программе, взяв на себя то, что принадлежит свободному решению Бога. Тогда человек осознал себя как нагого и униженного.

Второй смысл рассматриваемого понятия по Библии – стыд перед лицом божественного суда. Перед божественными очами человек должен ясно понимать, что обвинения Бога абсолютно справедливы и неукоснительны. Однако у христиан данная ситуация преодолевается, когда они не стыдятся своей веры в распятого и страдающего Иисуса.

И. Кант определял стыд как страх из опасения заслужить презрение присутствующего лица. Впрочем, по его мнению, человек может испытывать стыд и не в присутствии того, кого он стыдится, но тогда это не аффект, а страсть, подобная скорби, которая выражается в том, что человек, испытывая презрение к себе, долго, но напрасно мучается. Напротив, стыд, будучи аффектом, появляется внезапно.

Аффекты гнева и стыда, по мнению И. Канга, имеют ту особенность, что они сами себя ослабляют относительно своей цели. Они есть внезапно возбуждаемые чувства беды как оскорбления, которые, однако, будучи безудержными, делают человека бессильным предотвратить эту беду. И. Кант отмечал, что именно естественное зачатие, поскольку оно не может произойти без чувственного влечения с обеих сторон, мы представляем себе в слишком близком (для достоинства человека) родстве с общественной природой и рассматриваем его как нечто такое, чего нам надлежит стыдиться.

В. С. Соловьев отмечал еще одно чувство, которое не служит никакой общественной пользе, совершенно отсутствует у самых высших животных и, однако, ясно обнаруживается у самых низших человеческих рас. В силу этого чувства самый дикий и неразвитый человек стыдится, т.е. признает недолжным и скрывает такой физиологический акт, который не только удовлетворяет его собственному влечению и потребности, но, сверх того, полезен и необходим для поддержания рода. В прямой связи с этим находится и нежелание оставаться в природной наготе, побуждающее к изобретению одежды и таких дикарей, которые по климату и простоте бытия в ней не нуждаются.

По мнению Соловьева, этот нравственный факт резче всего отличает человека от всех других животных, у которых мы не находим ни малейшего намека на что-нибудь подобное. Даже Чарльз Дарвин, который рассуждал о религиозности собак, не пытался искать у какого бы то ни было животного каких-либо зачатков стыдливости. Действительно, не говоря уже о более низких тварях, и "высокоодаренные", и "многовоспитанные" домашние животные не составляют исключения.

Благородный в других отношениях конь дал библейскому пророку подходящий образ для характеристики бесстыдных юношей из развратной иерусалимской знати. Доблестный пес издавна и справедливо почитался типичным представителем полнейшего бесстыдства. У обезьяны именно вследствие ее наружного сходства с человеком, а также ее до крайности живого ума и страстного характера ничем не ограниченный цинизм выступает с особой яростью.

В. С. Соловьев полемизировал с Дарвиным, который отрицал стыдливость у человека и, не найдя стыдливых животных, писал о бесстыдстве диких народов. Русский философ показывал, что не только дикари, но и культурные народы библейских и гомерических времен могут казаться нам бесстыдными, но лишь в определенном смысле. Чувство стыда, несомненно, испытывавшееся ими, имело не всегда те же самые формы выражения и распространялось не на все те житейские подробности, с которыми оно связано у нас.

Говоря о бесстыдстве древних народов, Дарвин ссылался на их религиозные обычаи, в частности на фаллический культ. Однако этот важный факт, по мнению Соловьева, говорит скорее против Дарвина: "Намеренное, напряженное, возведенное в религиозный принцип бесстыдство, очевидно, предполагает существование стыда. Подобным образом принесение родителями в жертву богам своих детей никак не доказывает отсутствие жалости или родительской любви, а, напротив, предполагает это чувство; ведь главный смысл этих жертв состоял именно в том, что убивались любимые дети; если бы то, что жертвовалось, не было дорого жертвующему, то сама жертва не имела никакой цены, то есть не была бы жертвой" .

Лишь впоследствии с ослаблением религиозного чувства люди стали обходить это основное условие всякого жертвоприношения посредством различных символических замен. На простом отсутствии стыда, как и жалости, по мнению Соловьева, нельзя основать никакой религии, хотя бы самой дикой. Если истинная религия предполагает нравственную природу человека, то и ложная религия со своей стороны предполагает ее именно тем, что требует ее извращения.

В. С. Соловьев считал, что реальным извращением, положительной безнравственностью питались и жили демонические силы, которые почитались в кровавых и развратных культах древнего язычества. Разве религии требовали только простого известного физиологического акта? "Дело состояло здесь в потенцированном разврате, в нарушении всех пределов, полагаемых природою, обществом и совестью. Религиозный характер этих неистовств доказывает чрезвычайную важность данного пункта, а если бы все ограничивалось натуральным бесстыдством, то откуда же взялась бы и эта напряженность, и эта извращенность, и этот мистицизм?" .

Стыд, как считал Соловьев, остается отличительным признаком человека, поскольку сам человек выделяет себя из всей материальной природы, и не только внешней, но и своей собственной. Стыдясь своих природных влечений и функций собственного организма, человек тем самым показывает, что не есть только природное, материальное существо, а еще нечто другое и высшее. То, что стыдится, в самом психическом акте стыда отделяет себя от того, чего стыдятся. Однако материальная природа не может быть другой или внешней для самой себя, следовательно, если я стыжусь своей материальной природы, то тем самым на деле показываю, что я не то же самое, что она.

"И именно в этот момент, когда человек подпадает материальному процессу природы, смешивается с ним, тут-то вдруг и выступает его отличительная особенность и его внутренняя самостоятельность, – отмечал Соловьев, – именно в чувстве стыда, в котором он относится к материальной жизни как чему-то другому, чуждому и не долженствующему владеть им" .

Как бы предваряя современные открытия в области социобиологии, Соловьев доказывал, что если бы даже были представлены единичные случаи половой стыдливости у животных, то это было бы лишь зачаточным преддверием человеческой натуры, ибо во всяком случае ясно, что существо, стыдящееся своей животной природы, тем самым показывает, что оно не есть только животное. Никто из верующих в говорящую ослицу Валаама не отрицал на этом основании, что дар разумного слова есть отличительная особенность человека от прочих животных. Но еще более коренное значение в этом смысле принадлежит стыдливости у человека.

В психоанализе больше внимания уделяется таким человеческим состояниям, как тревога, вина, депрессия, нежели феномену стыда. По мнению Фрейда, стыд рождается из страха быть осмеянным. Другие психоаналитики оценивали стыд как реакцию на неспособность жить согласно идеалу. Вина рождается в том случае, если мы действуем вразрез с предписанием, поступившем извне. Стыд, следовательно, есть реакция на то, что мы не смогли достичь идеала поведения, который определили для себя.

Утверждалось также, что стыд тесно связан с чувством идентичности и с озарением. Его порождает определенный опыт, который оспаривает наши прежние представления о себе и заставляет видеть себя глазами других. Так возникает коллизия между тем, как люди воспринимают нас, и нашим собственным чрезмерно упрощенным и эгоистичным представлением о себе.

Открытость опыту стыда возрастает через озарение и самоосознание. Отрицание стыда вызывает потребность в защите. Можно указать еще на одну трактовку стыда, который оценивается как постоянный невротический симптом, развитый у шизоидных индивидов, в одно и то же время воображающих о себе нечто немыслимое и понимающих, что такая переоценка не разделяется другими людьми.

Социологи, разделяющие психоаналитические подходы к культуре, проводят различие между культурами вины и культурами стыда. Иудейско-христианская западная культура есть олицетворение стыда. Традиционная японская культура в той же мере, как и культура европейской военной аристократии, – пример культуры вины.

Чем стыд отличается от вины? Стыд связан с телесными ощущениями. Человек, испытывающий это чувство, краснеет. Кроме того, стыд можно вызвать демонстративным нарушением негласных общественных правил. В то время как нарушение моральных кодексов и законов приводит к чувству вины, бестактность и ошибки вкуса вызывают стыд.

Э. Фромм отмечал, что церковь внушала индивиду чувство вины, но в то же время заверяла его в своей безусловной любви и дала возможность всем своим детям верить в то, что Господь их любит и простит.

Само понятие стыда кажется обыденному сознанию абсолютно очевидным и достаточно понятным каждому. Однако можно говорить и о парадоксальности этого феномена. Стыд проявляется одинаково, но имеет многообразие поводов. Стыд может сделать позор невыносимым, довести человека до самоубийства. Но тот же стыд способен вызвать мазохистское удовольствие. Стыд ограждает от дурных поступков, но порой удерживает и от добрых побуждений. Он способен, с одной стороны, как будто бы атрофироваться совсем, а с другой – придать переживанию необычные оттенки и преображения.

Социологи указывают на историческую изменчивость феномена стыда. То, что могло вызывать чувство позора, в иной культуре становится, наоборот, приличным, а постыдным оказывается другое.

Наиболее фундаментальную разработку понятия "стыд" можно найти у В. С. Соловьева. Этот феномен русский философ рассматривает как основу нравственности. В понятийном оформлении Соловьевым стыда участвуют не только этические, но и метафизические слова: "материальное" и "духовное", "высшее" и "низшее".

Поэмы Гомера, трагедии Софокла, Еврипида содержат многочисленные примеры, свидетельствующие о том, что герои переживают стыд. Стоит герою совершить неординарный поступок, отойти от внешних предписаний, как проступает чувство стыда. Вместе с тем в поэме "Труды и дни" Гесиод проводит первоначальное различение стыда и совести. Демокрит советует испытывать стыд в большей степени перед собой, нежели перед окружающими.

Многие современные исследователи – Ж. Батай, В. С. Библер, В. М. Вильчек, Э. Канетти, И. С. Кон, М. Хайдеггер, И. Хёйзинга, К. Г. Юнг – стремятся передать поведение индивида через такие понятия, как "произведение", "представление", "маска", "роль". Жизнь в такой интерпретации толкуется как игра, превращение, смена ролей. В этом контексте стыд оказывается уже не столько и не только эмоцией, но характеризует поведение человека среди других, жизнь с другими. Ситуация стыда оказывается разносторонней. Переживание стыда становится своего рода представлением, в котором есть завязка, фабула и ее разрешение.

В исследованиях М. В. Баженова стыд толкуется как обнаружение человеческой сути. Стыд оказывается едва ли не первой формой самосознания, рефлексии. Причем эта рефлексия вызвана присутствием "другого", превращает Я человека в стыде в объект. Стыд при этом рассматривается, с одной стороны, как способ "уничтожения", "временной смерти", но, с другой – и как способ бытия, который приоткрывает возможность восстановить связь человека с миром, универсумом. Разные виды стыда воспринимаются при этом как различные этапы развития ценностного отношения к миру, когда ценность из "внешней" для индивида перерастает в смысл его бытия. Стыд связан с такими переживаниями, как страх, гнев, обида, вина, которые также возникают в результате "агрессии" со стороны "другого", но отличаются от стыда иным отношением к "другому" – добровольным отчуждением от него, тогда как стыдящийся отчуждается поневоле. "Человек стыдящийся" оказывается в обществе нарушителем установившихся правил социальной игры, которые и определяют предмет стыда, а стыдящийся или символически признает общепринятые правила поведения (в качестве звена в смене человеческих поколений, представителя определенной ступени на иерархической лестнице, гражданина и частного лица) или символически отрицает эти правила (превращающие человека в объект в отношениях с обществом) .

• Соловьев В. С. Оправдание добра // Его же. Соч.: в 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 122.
• Там же. С. 134.
• Соловьев В. С. Оправдание добра. С. 136.
• См.: Баженов М. В. Предыстория европейского понимания стыда // Вестник Удмурт. ун-та. 1995. № 6. С. 66–74.

Совесть представляет способность человека кри­тически осмысливать свои поступки и переживать их, эмоционально реагировать на собственные оценки. Она представляет автономную, по сути независимую от мнения окружающих способность человеческого сознания. В этом совесть отличается от другого конт­рольного механизма сознания - стыда. Стыд и совесть в общем довольно близки. В стыде отражается осозна­ние человеком своего несоответствия некоторым при­нятым нормам или ожиданиям окружающих, но, в отли­чие от совести, в стыде более четко, более формально определяются критерии несоответствия. Они всецело заданы здесь со стороны правил приличия, выработан­ных данной общностью, группой и т. д., в то время как в совести человек в гораздо большей степени самосто­ятельно определяет критерии оценки. И стыд и совесть являются специфически нравственными чувствами сознания вины. Можно испытывать стыд за других, близких людей. Это происходит в том случае, если чувствуется какая-то совместная ответственность, со­причастность к общности, члены которой совершили неблаговидные поступки. Это может проявляться даже в отдаленном историческом времени и в масштабах принадлежности к обширной социально исторической общности людей. Например,- стыд немцев за преступ­ления нацистов, желание искупить вину, проявить заботу о потерпевших, хотя современные люди немец­кой национальности, разумеется, лично не ответствен­ны за преступления своих предков. В отличие от сове­сти, «стыд полностью сориентирован на мнение дру­гих лиц, которые могут выразить свое осуждение по поводу нарушения норм, и переживание стыда тем сильнее, чем важнее и значимее для человека эти лица. Поэтому индивид может испытывать стыд - даже за случайные, непредполагаемые результаты действий или за действия, которые ему кажутся нормальными, но которые, как он знает, не признаются в качестве таковых окружением» *.

* Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика.- М., 1998.- С. 261.

Философы очень давно обратили внимание на зна­чение совести как внутреннего контрольного механиз­ма поведения. Уже Демокрит говорил о том, что чело­век должен учиться стыдиться самого себя. «Должно стыдиться самого себя столько же, сколько других, и одинаково не делать дурного, останется ли оно никому неизвестным или о нем узнают все. Но наиболее дол­жно стыдиться самого себя, и в каждой душе должен быть начертан закон: «Не делай ничего непристойно­го»*. Хотя здесь не употребляется еще термин совести, речь идет именно о ней. При этом Демокрит однознач­но связывает совесть с долгом, понимаемым в виде некоторого императива, предъявляемого к человеку обществом, но одновременно добровольно принимае­мого и самим человеком в виде требования улучшения своей природы, формирования в ней некоторого зако­на, которого там изначально не содержится.

* Материалисты Древней Греции.- М., 1955.- С. 158.

Вопрос о том, почему человек принимает на себя обязательства, выражаемые понятием личного долга и ориентируется на совесть для контроля этих же добро­вольно принятых им обязательств, собственно, пред­ставляется одним из самых сложных вопросов этики. Как мы уже видели, он по-разному решался в различ­ных способах обоснования морали.

Самое простое решение заключается в том, что голос совести воспринимается как нечто внешнее, идущее либо от преследования со стороны душ тех людей, которые пострадали от нанесенных им обид, либо как голос некоторого авторитета: родоначальни­ка, божественного предка, следящего за выполнением им же установленных заповедей, которые составляют содержание должного. Но в таком случае внутренний контрольный механизм совести фактически объясня­ется с помощью чего-то внешнего. В этом объяснении есть рациональное зерно. Так как человек в принципе осознает сам себя, через взгляд со стороны. И не слу­чайно сам термин совесть происходит этимологически от понятия «со-видения», т. е. наблюдения за поведе­нием кем-то невидимо, но ощутимо присутствующим.

Тем не менее уже в монотеистических религиях, где сохраняется представление о божественных запо­ведях как основном содержании должного, преодолевается взгляд о совести как постоянном со-видении, основанном на внешнем наблюдении со стороны бо­жества. Известный теоретик христианской идеологии Аврелий Августин, объясняя задачи преодоления гре­ха, говорил о том, что мысль, согласно которой Бог непосредственно наказывает нас за все грехи, являет­ся упрощенной. Человек, согласно его представлению сам наказывает себя последствиями своего греха*. Это позволяет взглянуть на совесть совсем с другой сторо­ны. В данной логике рассуждения она может быть пред­ставлена как некоторое средство контроля поведения, которое человек заинтересованно формирует в связи с самостоятельной психотерапевтической практикой, на­правленной на то, чтобы избежать впадения во грех.

* См.: Аврелий Августин. Исповедь.- М., 1991.- С. 81.

По существу то же понимание совести может быть развито на основе нерелигиозной точки зрения. При нерелигиозном подходе к этике меняется не само пред­ставление о необходимости совести, не осознание того, что она представляет собой контрольный механизм поведения, а то, что в качестве авторитетного источни­ка требования берется уже не Бог, не некоторая транс­цендентная сила, а значимое мнение других людей. Причем мнение, основанное не просто на собственном предположении о том, что другие люди прореагируют на мое поведение таким-то и таким образом, а осно­ванное на ожидаемой реакции, подтвержденной фак­том существования в обществе некоторой социальной нормы. Норма, например, показывает, что предатель­ство точно будет осуждено, что измена родине недопустима, хотя какой-то отдельный человек может по­лагать, что государство, в котором он живет, несовер­шенно, что рождение на данной территории является случайным фактом, и, следовательно, об измене в слу­чае действий против интересов своего народа гово­рить нельзя. Такие рассуждения в отдельных случа­ях, допустим, когда человек встает выше локальных интересов своего государства и пытается утверждать общечеловеческий интерес являются морально допу­стимыми. Но они не допустимы тогда, когда не соот­носятся с жертвенным поведением, а направлены просто на самооправдание в совершаемом по слабо­сти духа предательстве.

Нормативное содержание понятий долга, совести, достоинства является исторически конкретным. Оно зависит от характера требований, предъявляемых об­ществом к личности и от тех задач, которые личность сама готова возложить на себя в связи с выполнением определенных общественных функций.

Важно подчеркнуть то, что в морали отношение к другому всегда опосредованно некоторыми общественны­ми критериями поведения, исторически развитыми, пред­ставленными в культуре данного общества, стандартами того, каким должен быть сам человек. Поэтому учитель, скажем, не позволяет ученику лениться, несмотря на то, что при снижении уровня требований ему, возможно, про­ще было бы наладить дружеские отношения с данным учеником. Его долг заключается в том, чтобы, используя все средства нравственно допустимого воздействия, раз­вить способности, отвечающие личности данного учени­ка, сформировать те потребности, которые нравственно поощряются данным обществом и позволят ученику без­болезненно включиться в самостоятельную жизнь.

Общественные стандарты поведения, факт незри­мого присутствия общества даже в отношениях двух отдельно взятых людей, собственно, и наполняет долг и совесть конкретным содержанием.

Определяя конкретное содержание долга, нужно рассмотреть его соотношение еще с двумя категория­ми: честью и достоинством .

Суть противопоставления чести и достоинства так­же состоит в подчеркивании различия внешнего крите­рия стандартов нравственного поведения и внутренне­го критерия, ориентированного на идеал морального и, в целом,- социального совершенствования личности. Понятие чести преобладает в культурах, ориентирован­ных на социальную иерархию, сословное разделение об­щества. Более всего это отвечает феодальной обществен­ной организации. В культурах, связанных с идеей авто­номии личности, с признанием равенства всех людей, особенно там, где утверждается равенство возможнос­тей и обеспечение такого равенства определяется од­ной из целей деятельности государственных институтов, преобладающей становится ориентация на достоинство.

В некоторых случаях категории долга, совести, Достоинства рассматриваются как однопорядковые, отражающие с разных сторон в принципе один и тот же крут явлений нравственной жизни. Так, в учебнике «Этика» (А.А. Гусейнов, Р.Г. Апресян) отмечается, что в обычной речи употребляются выражения «спокойная совесть» или «чистая совесть». «Под ними,- отмечают авторы,- понимают факт осознания человеком исполненности своих обязательств или реализации всех сво­их возможностей в данной конкретной ситуации. Стро­го говоря, в таких случаях речь идет о достоинстве, а слова «чистая совесть» могут выражать только амбицию человека на то, что им достигнуто совершенство, на внутреннюю цельность и гармоничность. Состояние «чистой», «успокоившейся» совести (если принимать это словосочетание в буквальном смысле) есть верный признак бессовестности, т. е. не отсутствия совести, а склонности не обращать внимание на ее суждения. Неспроста принято считать, что «чистая совесть» - это выдумка дьявола»*. В подтверждении этого положения приводится притча о молитве Фарисея и Мытаря, пер­вый из которых благодарит Бога за свое благочестие, а второй лишь просит прощения за свои грехи.

* Гусейнов А.А. Апресян Р.Г. Этика.- М., 1998.- С. 263.

Я думаю, что с подобной трактовкой нельзя полно­стью согласиться. Дело в том, что приведенная притча отражает общую установку христианской этической доктрины на идею нравственного совершенствования как постоянного сверх-усилия, преодоления себя, ко­торая, в свою очередь, следует из представления о несовершенстве, испорченности человека в результа­те первородного греха. Идея преодоления человеком самого себя, устранения каких-то пороков, победы над страхом, над неразумными влечениями в принципе присуща любой нравственной системе. Вопрос, одна­ко, заключается в том, во имя чего преодолеваются те или иные пороки, что кладется в основу критерия определения самого порока. В христианской этике, по крайней мере в первоначальном христианстве, задача нравственного совершенствования отрывается от за­дачи выполнения призвания. Требование выполнения призвания (как несения своего креста) появляется лишь в развитом иерархизированном средневековом обществе, а более всего развивается в протестантизме. Но оно все равно вторично по отношению к доминиру­ющей идеи спасения, основой которого наряду с прямой волей Бога является нравственное совершенство. Достижению совершенства, контролю разума над стра­стями подчинена в христианстве и логика определе­ния пороков. Пороки это именно то, что может поро­дить эгоистическое поведение, что связано с самомне­нием, завышенной самооценкой (своеволие, своеумие, своеразумение), с желаниями, вышедшими из-под ог­раничивающего контроля разума. Это, в частности, объясняет стремление к ограничению эротики как по­рождающей неподвластную разуму страсть. Но такой логики рассуждения оказывается недостаточно для бо­лее широкого понимания долга и добродетели, взятых в соотнесении с достоинством человека, с представлени­ями о самореализации личности. Здесь добродетель ока­зывается неотделимой от способностей к совершению различных социально значимых видов деятельности, а личный долг оказывается направленным на приобрете­ние этих способностей: Быть хорошим мастером, спе­циалистом своего дела, обладать знаниями и т. д.

Применительно к данному аспекту, то есть к этике добродетелей, объем понятия долга, совести, как нам кажется, отличается от объема понятия достоинства. Различие определяется именно тем пунктом в разви­тии личностного самосознания, когда в дополнение к понятиям долга и совести включается в действие пред­ставление о мере собственного достоинства.

Выражения «спокойная совесть», «чистая совесть» относятся, с нашей точки зрения, к поведению, вклю­чающему обычные стандарты общества, относящиеся к личному поведению. Сюда включается требование быть полезным для общества, работать не только на соб­ственное благо, но и на благо других людей, выполнять требования, следующие из необходимости особого ис­торического периода, например, из необходимости защищать свою родину во время войны. Но понятие долга не содержит требования, ориентированного на сверх-усилия. Нравственный долг не предписывает никому необходимости быть великим ученым, конструк­тором, политическим деятелем и т. д. Реализуя данные стремления, личность ориентируется уже не на поня­тия долга, а на стремление к утверждению собственно­го Достоинства, стремление к самореализации. Другое дело, что, добиваясь нового общественного статуса, но­вого положения, личность одновременно расширяет пределы своей свободы и тут же вновь сталкивается с требованиями долга, который предъявляется ей уже как совокупность особых требований, которым должен от­вечать политический деятель, полководец, ученый, де­путат парламента и т. д. В данном аспекте долг соотно­сится с понятиями свободы и ответственности.

Считается, что страх в процессе культурного развития человечества становится предпосылкой для формирования "первичного" компонента морали -- стыда.

Еще Аристотель писал, что стыд нередко рассматривают "как своего рода крах дурной славы". Словом, страх перед природными стихиями превращается в боязнь позора, осуждения со стороны общественного мнения.

Причем, люди, как считал Вл. Соловьев, стыдились перед людьми первоначально некоторых проявлений телесной (в первую очередь половой) жизни, а затем, по мере обогащения нравственных чувств они стали стыдиться не только уступок "низшей, материальной природе, но и всяких нарушений того, что должно по отношению к людям и богам".

Стыд, продолжал Вл. Соловьев, "возвышает человека над животным инстинктом родового самосохранения". Стыд означает порицание всего того, что считается не должным, дурным, и на этой основе формируются представления о нравственно должном, добром.

Стыдливый человек, говорил Аристотель, "заслуживает похвалы и в известных вещах держится середины".

Но стыд еще не совесть . Чувство стыда еще не содержит в себе того "грозного судию", внутреннего "прокурора", той глубины размышлений и анализа, которые характерны для развитой совести.

Кроме того, для стыда, как правило, необходимы свидетели, а для совести они совершенно не обязательны.

Важно также и то, что совесть все оценивается по мерке высших общечеловеческих моральных ценностей.

Стыд же более конкретен, привязан к изменчивым обычаям моде и т.д. Например, индивиду может быть стыдно, если он одет "не по моде".

О том, что совесть и стыд -- не одно и то же, свидетельствуют те, пусть не очень многочисленные случаи, когда человеку стыдно, а совесть, в общем-то, спокойна. Например, водитель автобуса резко затормозил, пассажир толкнул соседа. Первому, конечно, неудобно стыдно, но особых угрызений совести он не испытывает, ибо нет в том его вины.

Несмотря на определенные различия, именно стыд предопределил появление совести как стыда перед сами собой.

Как замечал Вл. Соловьев, "безотчетный инстинкт стыда превращается в ясный голос совести ". Суть данной схемы состоит в том, что по мере развития, усложнения общественных отношений, обогащения духовной культуры внешние требования превращаются в требования внутренние .

Эта схема признается и другими психологами. По мнению Э. Фромма, "на первоначальной стадии эволюции совести авторитет выдвигал определенные требования, которые затем следовали уже не из подчинения авторитету, а из чувства ответственности перед самим собой".

Действительно, переживания стыда и чувствование совести родственны, но следует их различать.

Человек совестливый по мере своего самосовершенствования предъявляет к себе все более высокие требования. Чистая совесть -- нормальное состояние человека, выполняющего моральный долг, это награда за нравственные усилия. Отечественный ученый XX в. Г. Бандзеладзе, считает, что без чистой совести добродетель потеряла бы всякую ценность.

Совесть интуитивна, она усматривает то, чего еще нет, поэтому должна «работать» до совершения поступка. Переживания после проступка будут уже стыдом.

Совесть включается только тогда, когда человек знает моральные нормы. Если он не знает их и «морально невинен», то и совесть в нем не может заговорить.

Совесть человека, по существу, независима от мнения окружающих. В этом совесть отличается от другого внутреннего контрольного механизма сознания -- стыда. Стыд и совесть в общем довольно близки.

В стыде также отражается осознание человеком своего (а также близких и причастных к нему людей) несоответствия некоторым принятым нормам или ожиданиям окружающих и, стало быть, вины.

Однако стыд полностью сориентирован на мнение других лиц , которые могут выразить свое осуждение по поводу нарушения норм, и переживание стыда тем сильнее, чем важнее и значимее для человека эти лица.

Поэтому индивид может испытывать стыд -- даже за случайные, непредполагаемые результаты действий или за действия, которые ему кажутся нормальными, но которые, как он знает, не признаются в качестве таковых окружением.

Логика стыда примерно такова: «Они думают про меня так-то. Они ошибаются. И тем не менее мне стыдно, потому что про меня так думают».

Стыд - это эмоциональное состояние или глубинное человеческое переживание, которое возникает в результате несоответствия своего поведения с принятыми нормами и осознания человеком, что он поступил нечестно или смехотворно (традиционная трактовка словарей и справочников).

Логика совести иная. Совесть называют «моральным принципом» или «структурой внутренней дисциплины». Можно поддержать позицию Т. Флоренской в различии стыда и совести: стыд - перед другим за себя, совесть основана на сострадании другому из-за себя , как виновника страдания.

И это было осмыслено исторически довольно рано.

Демокрит, живший на рубеже V и IV вв. до н.э еще не знает специального слова «совесть».

Но он требует нового понимания постыдного: «Не говори и не делай ничего дурного, даже если ты наедине с собой. Учись гораздо более стыдиться самого себя, чем других».

И в другом месте: «Должно стыдиться самого себя столько же, сколько других, и одинаково не делать дурного, останется ли оно никому неизвестным или о нем узнают все. Но наиболее должно стыдиться самого себя, и в каждой душе должен быть начертан закон: «Не делай ничего непристойного».

Совесть интуитивна , и человек, у которого «она есть», умеет ее чувствовать и опирается на нее в своих выборах. Такой человек всегда поступает обдуманно, честно, не причиняя вреда себя и окружающему миру.

Мы говорим про него «совестливый человек», «живет по совести».

Совести нельзя научить. Совесть - это личный опыт зрелого человека. В процессе воспитания ребенка мы даем ему лишь предпосылки чувствования своей совести. Каждый человек, взрослея, проходит сам свой путь совершенствования.

Слова "стыд" и "совесть" часто путают и употребляют одно вместо другого. На самом деле разница между ними очень большая.

Совесть нас обличает, когда мы делаем то, что не должно. А стыдно нам, когда открывается то, что должно быть скрыто. Путаница возникает из-за того, что мы по гордости всячески стараемся прятать от всех свои плохие поступки и выставлять напоказ хорошие.

Иногда необходимо плохие поступки скрывать, чтобы избежать соблазна, который может привести к новому греху.

Но обычно мы скрываем свое зло из тщеславия или из страха заслуженного наказания. Это ложный стыд . Он нередко толкает людей на уголовные преступления (я читал в газете про девушку, которая убила свою маму, чтобы та не узнала о ее плохой учебе).

На самом же деле, когда мы совершили зло, следует позаботиться не о сокрытии его, а о его исправлении. Если возможно, то и делом (вернуть похищенное, помириться с тем, кого обидели), но во всяком случае в своей душе (это всегда возможно и необходимо).

Так что, когда говорит совесть, стыд часто (не всегда) бывает ложным. А чувство неложного стыда нередко сопутствует вовсе не злым, а добрым делам.

Ведь мы именно свои добрые дела должны по возможности скрывать, стыдиться их огласки, чтобы не быть скраденными тщеславием. Когда человек совершает хорошие поступки напоказ - это бесстыдство .

Истинный, естественный стыд побуждает нас скрывать те части тела, через которые человек входит в мир, скрывать от посторонних людей наши интимные телесные и душевные отношения, скрывать свои высокие духовные состояния и переживания (если их Бог дает) - скрывать не потому, что все это плохо, а потому, что это слишком значительно и не должно быть предметом суетного, похотливого интереса. А открываться должно только по благословению Божию, когда на то есть особая воля Божия.

Когда за нами кто-то подглядывает, или роется в наших вещах, или тайком читает наши дневники и письма, мы воспринимаем это как оскорбление. И справедливо. Мы не хотим, чтобы наши тайны бесстыдно обнажались.

Но с таким же бесстыдством, как кто-то подглядывает в замочную скважину, мы всем народом, лишь только появилась внешняя свобода, бросились на астрологию, магию, всевозможные тайные учения, хотя сам Бог запретил их еще в Ветхом Завете (и запрет этот никогда не отменялся).

Спрашивают: "А что такого? Я ходил к колдуну, у него иконы, он молитву мне шептал". Очень трудно объяснить человеку, почему нельзя ходить к "бабкам". Многое можно было бы сказать, но это вопрос действительно непростой, и не всякий человек способен разобраться в тонкостях: почему что-то можно познавать, а что-то нельзя.

А нам недостаточно прямого Божьего запрещения магии, гадания, ворожбы? Хулиган задрал юбку женщине - а что я такого сделал? я просто посмотрел. А то, что она этого не хочет, ей это гадко, разве этого недостаточно, чтобы так не делать?

Всякому христианину ясно, что нужно быть целомудренным с женщиной, но Бог больше женщины и заслуживает не меньшего уважения. Почему мы требуем еще каких-то разъяснений?

Богом сказано: "Не трогай этого, это стыдно". И надо послушаться. Невозможно объяснить трехлетнему ребенку, почему нельзя снимать трусики при людях. Ему просто говорят, и он должен послушаться. Если мы не способны в чем-то разобраться, тем более уместно послушание, тем более когда запрещает Бог. Но у нас малодушие соединилось с гордостью, и это делает наше состояние почти безнадежным.

Цели:

Скачать:

Предварительный просмотр:

«Стыд и совесть» - классный час.

Цели:

Уточнить значение таких нравственных категорий, как стыд, совесть, раскаяние;

Способствовать формированию умения критически относиться к себе, давать честную оценку своих поступков; побуждать детей к самоанализу, к размышлению о себе, к поиску высоких нравственных идеалов.

План классного часа.

1. Вопрос – тест.
2. Интерактивная беседа.
3. Анализ анкет.
4. Словарная работа «Стыд и совесть».
5. Игра «Чего нужно стыдиться»?
6. Ситуации выбора.
7. Упражнения для совести.

Ход классного часа.

Вопрос – тест.

Классный руководитель. Представьте себе, что вы совершили очень плохой поступок. За это учитель может вызвать родителей, а может просто при всём классе сказать: «Ни стыда, ни совести у тебя нет!» Как вы думаете, что страшнее?

Проблемная ситуация. Рассказ «Осколки в сердце».

Классный руководитель. Это был вопрос-тест. Он показал, что у некоторых из вас совесть ещё спит глубоким сном. Но когда-нибудь она всё-таки проснётся, как у героя этого маленького рассказа.

Однажды молодой человек шёл по улице и увидел слепого с кружкой мелочи у ног. То ли настроение у человека было дурное, то ли ещё что, только бросил он в эту кружку осколки битого стекла – и пошёл себе дальше. Прошло 50 лет. Человек этот добился в жизни всего. И дети, и внуки, и деньги, и хороший дом, и всеобщее уважение – всё у него было. Только этот эпизод из далёкой молодости не давал ему покоя. Мучила его совесть, грызла, не давала спать. И вот на склоне лет он решил найти слепого и покаяться. Приехал в город, где родился и вырос, а слепой так и сидит на том же месте с той же кружкой.

Помнишь, много лет назад кто-то кинул тебе в кружку битое стекло – это был я. Прости меня, - сказал человек.

Те осколки я выбросил в тот же день, а ты носил их в своём сердце 50 лет, - ответил слепой.

Интерактивная беседа.

Классный руководитель.

Можно ли сказать, в какое время происходили события этого рассказа?

Почему герой рассказа бросил осколки в кружку слепого?

Как вы думаете, почему герой рассказа всю жизнь помнил о каком-то нищем слепом старике?

Как вы думаете, когда у него появились муки совести?

Какими словами выразил слепой эти мучительные угрызения совести? (Эти осколки ты носил в своём сердце 50 лет)

Как вы думаете, хороших ли детей воспитает герой рассказа?

Как бы вы озаглавили этот рассказ? («Осколки в сердце», «Угрызения совести», «Совесть» и т.д)

Анализ анкет. Прежде, чем мы познакомимся со значением слов «стыд» и «совесть», я представлю вам результаты ваших анкет.

7 человек не смогли объяснить эти понятия, 6 человек пытались рассуждать и понимают, когда человеку бывает стыдно и совестно. 12 человек сумели найти, подобрать ключевое слово к понятию «стыд» Это чувство, кто-то пишет: неловкости, осознания вины за совершённые поступки. А вот с понятием «совесть» не всё так просто Многие также пишут, что это:

Чувство огорчения;

Чувство, которое люди испытывают при угрызениях души;

Чувство, которое мучает тебя;

Чувство, которое есть не у всех;

Это то, что не даёт покоя, когда человеку объяснили его вину.

Настя Галкина пишет: «Это внутренний голос человека, который заставляет его говорить правду».

Аня Девятерикова пишет: «Это то, что терзает человека в его внутреннем мире души, когда ему стыдно. Действительно эти понятия тесно связаны друг с другом

Словарная работа. «Стыд и совесть»

Классный руководитель. Что же такое «совесть», «стыд». Каково значение этих слов? Русский поэт Александр Яшин написал как-то такие строки: (слайд № 3)

В несметном нашем богатстве

Слова драгоценные есть:

Отечество,

Верность,

Братство.

И есть ещё:

Совесть,

Честь.

Вот как объясняется значение слова «совесть» в словарях Ожегова и Даля: совесть – внутреннее сознание добра и зла, «тайник души», в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка, способность распознавать качество поступка (слайд № 4).

Совесть – категория этики, характеризующая способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков. Такое объяснение этого понятия нашла Ксения Фарносова в интернете (слайд № 4).

С этим словом употребляют очень сильные выражения: люди говорят: «грызёт совесть», «мучает совесть», «совесть спать не даёт», «муки совести», «угрызения совести», «совесть заговорила». Очень хорошо, когда что-то делаешь со «спокойной совестью», с «чистой совестью». Людей, которые поступают по совести, называют совестливыми, добросовестными (слайд № 5).

А вот как объясняется значение слова «стыд»: это чувство сильного смущения, самоосуждения от сознания предосудительности поступка, вины (слайд № 6).

Или такое объяснение: стыд – это чувство, возникающее у человека при совершении им поступков, противоречащих требованиям морали, унижающих достоинство личности (слайд № 6). Стыд – это очень сильное чувство. Люди говорят: «можно сгореть со стыда», «можно провалиться сквозь землю со стыда», «покраснеть со стыда», «не знаю, куда деться от стыда» (слайд № 7).

«В ком стыд, в том и совесть», - говорит русская пословица. В ней хорошо показана связь этих двух понятий. Настя Галочкина и Саша Ромашова нашли много пословиц и высказываний известных людей об этих понятиях. Вот некоторые из них (слайд № 8, 9).

1. Как не мудри, а совести не перемудришь.
2. Совесть без зубов загрызёт.
3. От человека утаишь, от совести не утаишь.
4. Жизнь дана на добрые дела.
5. Лучше жить бедняком, чем разбогатеть со грехом.
6. Неправдой свет пройдёшь, да назад не воротишься.
7. Правда, как оса, - лезет в глаза.
8. Без рук, без ног – калека, без совести – полчеловека.
9. Без совести и при большом уме не проживёшь.

Высказывания известных людей.

1. Закон, живущий в нас, называется совестью. Совесть есть, собственно, применение наших поступков к этому закону. Кант Иммануил.
2. Если хочешь крепко спать, возьми с собой в постель чистую совесть. Франклин Бенджамин.
3. Мы идём в гущу шумной толпы, чтобы заглушить крик собственной совести. Рабиндранат Тагор.
4. Стыд перед людьми – хорошее чувство, но лучше всего стыд перед самим собой. Толстой. Л.Н.
5. Самый тяжкий стыд и великое мучение – это когда не умеешь достойно защищать то, что любишь, чем жив. Горький М.А.
6. В природе разумных существ заложена способность чувствовать свои несовершенства; поэтому-то природа и дала нам стыдливость, то есть чувство стыда перед этими несовершенствами. Монтескье 3.

Игра «Чего нужно стыдиться?»

Классный руководитель : а теперь поговорим о противоположных понятиях. Бесстыдство, наглость, нахальство. Это опасные пороки души. Бесстыжему человеку сначала безразлично, что о нём думают люди, а потом ему становится безразличной собственная судьба. Чего же нужно в жизни стыдиться и почему? Поиграем в игру. Я - против всех. Я буду читать слова. А вы хором отвечаете «стыдно» или «не стыдно» (вариант: поднимаете руки, если считаете, что этого нужно стыдиться).

Физические недостатки;

Некрасивые поступки;

Поношенная, но аккуратная одежда;

Старомодная одежда;

Неряшливый вид;

Непрестижная работа родителей;

Твоё «простое» происхождение;

Невежество, необразованность, безграмотность.

Вульгарная внешность;

Грубое, бездушное отношение к людям

Я очень рада, что вы победили в этой игре и правильно определили, чего нужно стыдиться. Хотелось бы, чтобы и в жизни ваш внутренний судья – совесть – так же хорошо помогал вам различать добро и зло.

Классный руководитель. Жизнь часто ставит человека перед выбором: сделать по совести или против совести. И этот выбор каждый должен сделать не ради похвалы или показухи, а ради правды, ради долга перед самим собой. По этому решению люди и будут судить о человеке.

Давайте рассмотрим три ситуации. Как поступить по совести?

Ситуация первая.

Вы покупаете в магазине продукты, и продавец по ошибке даёт вам лишнюю сдачу. Как вы поступите?

Ситуация вторая.

Вы весь диктант списали у соседки по парте. Но соседке учитель поставил «3», а вам «5», потому что не заметил трёх грубых ошибок, которые увидел в её тетради. Ваши действия?

Ситуация третья.

На весенние каникулы вы вместе с классным руководителем планируете поездку в лес. Идёт бурная подготовка к весёлому путешествию. Но внезапно в классе происходит ЧП: кто-то сорвал кран с огнетушителя и залил пеной весь пол в кабинете химии. Классный руководитель просит виновника признаться и привести класс в порядок. Но никто не признаётся. Тогда классный руководитель наказывает весь класс и поездка отменяется. А вы знаете, что кран с огнетушителя сорвал ваш друг. Как можно в этой ситуации поступить по совести?

Упражнения совести. «Минута раскаяния».

Классный руководитель. Вся жизнь человека состоит из подобных ситуаций. На каждом шагу мы делаем выбор между добром и злом. Чтобы не ошибиться, нужно постоянно слышать голос своей совести. Этот голос подскажет нам, хороши или плохи наши поступки. А чтобы совесть не молчала, нужно её тренировать, как тренируют мышцы и ум – нужно заставлять её постоянно работать, выполнять упражнения. Упражнения совести – это внутренняя работа ума и сердца, когда человек размышляет о том, что хорошего, что плохого сделал за день, мысленно ставит себя на место другого, старается увидеть последствия своих поступков, умеет посмотреть на свои поступки глазами людей, которых он уважает. При такой работе совесть не замолкнет и всегда будет внутренним судьёй человека. А иначе – блуждание в потёмках. Давайте сейчас (у кого хватит смелости) проделаем такое упражнение. Минуту подумаем, вспомним сои плохие поступки, совершённые на этой неделе, в которых мы глубоко раскаиваемся. Назовём это упражнение «минута раскаяния» (включается музыка, в течение одной минуты дети обдумывают свои выступления). Поднимите руку, кто хочет очистить свою совесть, раскаяться в плохом поступке.

Чувство раскаяния – это великое чувство. Оно очищает и исцеляет человека. Даже врачи признают, что самые страшные болезни, перед которыми бессильна медицина, лечит раскаяние. «Повинную голову меч не сечёт», - гласит русская пословица.

Упражнение совести. «Минута прощения».

Классный руководитель. Второе полезное упражнение совести – просить прощения. Закончилась масленичная неделя. Как называется последний день Масленицы? Верно – «Прощённое воскресенье». В этот день принято просить у всех прощения. Люди при встрече говорят друг другу: «Прости меня, пожалуйста». В ответ нужно говорить: «Бог тебя простит». Есть ли среди вас смельчаки, которые хотят попросить прощения у тех, кого они обидели? Советую вам провести такое упражнение дома.

Интерактивная беседа «Что делать с нахалами?»

Классный руководитель . Ну, а если у человека нет совести? Хорошо ему жить на свете? Как же пробудить совесть в бессовестном человеке? Примерные ответы детей:

Нужно ему прямо говорить обо всём, критиковать.

Нужно объявит бойкот.

Не подавать руки, не здороваться.

Нужно устроить общественный суд.

Классный руководитель . Я с вами согласна. Если человек поступает бессовестно, бесчестно, окружающие должны пристыдить его. Лучше горькая правда, чем красивая ложь. Может быть, это и пробудит в человеке совесть, и станет человеку стыдно.

Подведение итогов (рефлексия).

Предварительный просмотр:

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Стыд и совесть Классный час

В несметном нашем богатстве Слова драгоценные есть: Отечество, Верность, Братство. И есть ещё: Совесть, Честь. Александр Яшин.

совесть – внутреннее сознание добра и зла, «тайник души», в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка, способность распознавать качество поступка.

Совесть – категория этики, характеризующая способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков.

С этим словом употребляют очень сильные выражения: люди говорят: «грызёт совесть», «мучает совесть», « совесть спать не даёт», «муки совести», «угрызения совести», «совесть заговорила». Очень хорошо, когда что-то делаешь со «спокойной совестью», с «чистой совестью». Людей, которые поступают по совести, называют совестливыми, добросовестными.

«стыд » - это чувство сильного смущения, самоосуждения от сознания предосудительности поступка, вины. Или такое объяснение: стыд – это чувство, возникающее у человека при совершении им поступков, противоречащих требованиям морали, унижающих достоинство личности.

Стыд – это очень сильное чувство. Люди говорят: «можно сгореть со стыда», «можно провалиться сквозь землю со стыда», «покраснеть со стыда», «не знаю, куда деться от стыда»

Как не мудри, а совести не перемудришь. Совесть без зубов загрызёт. От человека утаишь, от совести не утаишь. Жизнь дана на добрые дела. Лучше жить бедняком, чем разбогатеть со грехом. Неправдой свет пройдёшь, да назад не воротишься. Правда, как оса, - лезет в глаза. Без рук, без ног – калека, без совести – полчеловека. Без совести и при большом уме не проживёшь.

Закон, живущий в нас, называется совестью. Совесть есть, собственно, применение наших поступков к этому закону. И. Кант Если хочешь крепко спать, возьми с собой в постель чистую совесть. Б. Франклин Мы идём в гущу шумной толпы, чтобы заглушить крик собственной совести. Рабиндранат Т агор Стыд перед людьми – хорошее чувство, но лучше всего стыд перед самим собой. Л.Н.Толстой Самый тяжкий стыд и великое мучение – это когда не умеешь достойно защищать то, что любишь, чем жив. М.А.Горький В природе разумных существ заложена способность чувствовать свои несовершенства; поэтому-то природа и дала нам стыдливость, то есть чувство стыда перед этими несовершенствами. Монтескье ΙΙΙ

Совесть, вина и стыд – универсальные понятия, чувства, знакомые каждому человеку. Вина – это осознание своей личной ответственности за поступки, высказывания и даже мысли и чувства, она не обязательно связана с восприятием других людей. Стыд, напротив, может не подразумевать никаких дурных поступков, но он обязательно связан с негативным мнением окружающих.

«Ни стыда, ни совести» ­– так принято говорить об очень плохом человеке. Но в чем, собственно, разница между этими двумя понятиями?

Проще говоря, вина – это чувство горечи при воспоминаниях о некоторых моих поступках, о которых может никто не знать, а стыд – ощущение неловкости, когда человек оказывается в публичном пространстве в грязной или рваной одежде, даже если в этом нет никакой его вины.

Таким образом, стыд – нечто внешнее, а вина – внутреннее.

Принято считать, что в одних культурах люди стараются избегать чувства вины, в других – стыда. Часто говорят, что «культуры вины» скорее западные, «культуры стыда» – скорее восточные. Так, японский самурай совершает ритуальное самоубийство (харакири), чтобы покончить с непереносимым стыдом, даже если в том нет его вины – например, ему нанес незаслуженное оскорбление его господин.

Для человека западной культуры это кажется бессмысленным и жестоким… но в то же время японское общество не знает таких мучительных размышлений о коллективной ответственности простых граждан за преступления против человечности, совершавшихся во время Второй мировой, какие характерны для европейских стран, прежде всего Германии.

Впрочем, в последнее время культурологи всё чаще задаются вопросом: а не есть ли само это противопоставление чисто западный конструкт?

Ведь всегда приятнее думать, что ты руководствуешься внутренними убеждениями, а не впечатлением, которое произвел на окружающих. Безусловно, полярное противопоставление тут неуместно, стыд и вина присутствуют в любой человеческой культуре, но они по-разному действуют, и разнится их «удельный вес».

В Библии представление о стыде значат намного больше, чем в современных западных обществах (включая и российское). Представления о вине или правоте связаны, прежде всего, с судом, который устанавливает вину или невиновность, и суд нам прекрасно понятен, потому что он играет важную роль и в нашем обществе. Он устанавливает, виновен или невиновен данный человек.

Читайте так же:

А кто устанавливает, чего и когда нам стыдиться? Культуры мира выглядят такими разными – в одних женщине неприлично появляться на людях с открытым лицом, в других – вполне допустимо прийти на совместный нудистский пляж.

Откуда мы узнаем, что почетно и что позорно? Кто определяет степень почета и позора данного индивида в данном социуме?

При всём разнообразии конкретных проявлений общие принципы сходны для всех традиционных обществ. Почет и позор, прежде всего, основаны на рождении, усыновлении, принадлежности к социальной группе. В то же время почет может быть приобретен личными достижениями или линией поведения в соответствии с общественными ожиданиями. Соответственно, так же приобретается позор как анти-почет или отсутствие почета. Вспоминая статью о патронате, добавлю, что почет – важнейший ресурс, которым патрон делится с клиентами.

В библейских текстах почет и позор занимают гораздо больше места, чем в современных, и в результате переводчики и комментаторы нередко упускают из вида нечто важное. Вот притча о злых виноградарях из 21-й главы . Почему хозяин виноградника безрассудно посылает к этим злым арендаторам сына, надеясь, что они его «постыдятся»?

Для той культуры это было понятно: не воздав чести сыну хозяина, они тем самым обесчестят хозяина, а это противоречит правилам общественной жизни и навлечет позор на них самих.
А вот притча о званых и избранных из следующей главы того же Евангелия. Гости, приглашенные на пир, один за другим отказываются прийти, и вот кульминация: «Прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их» (). Если они их всё равно убили, какая разница, оскорбляли ли они их перед смертью? Для человека библейской культуры это очень важно: убийство было не простым уголовным преступлением, оно было намеренным и тяжелым оскорблением господина, отправившего своих слуг (как, кстати, и в прошлом примере).

Особенно наглядно это выглядит там, где речь идет о богословских идеях, выраженных при помощи метафор. В Послании к Евреям () упоминаются некие люди, для которых закрыта возможность покаяния – уникальная ситуация для Нового Завета, где всё время говорится о возможности покаяния для всех и в любой ситуации. Что именно делают эти люди, не очень понятно – вероятно, отрекаются от некогда принятой веры. Об этом сказано так: ἀνασταυροῦντας ἑαυτοῖς τὸν υἱὸν τοῦ θεοῦ καὶ παραδειγματίζοντας. Синодальный перевод: «Они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему».

Опять-таки, если они распинают Христа, то уже не очень важно, что при этом они «ругаются», по крайней мере, с нашей точки зрения. Но здесь мы видим важнейшую составляющую распятия: демонстративный позор, крайнюю степень публичного унижения. Человечество, к сожалению, изобрело много способов постепенно замучить отдельного человека до смерти. Но далеко не все из них предполагают такую степень унижения, беспомощности и демонстративности, как римское распятие, для евреев к тому же отягощенное обнажением и древним проклятием всякого, кто «повешен на древе».

Таким образом, здесь говорится, что эти люди не только заново убивают своими поступками и словами Христа, но и стремятся Его опозорить. Я бы предложил такой вариант перевода: «Сына Божьего заново предают распятию и выставляют на позор».

Чтобы представить себе, как это выглядело в первые века нашей эры, можно взглянуть на карикатуру на первых христиан, граффити в Риме (около Палатинского холма) с малограмотной надписью на греческом: «Алексамен почитает бога».

Мы видим здесь человека в традиционном жесте приветствия, он воздает почет… существу с ослиной головой, распятому на кресте.

Неизвестный карикатурист соединил здесь давний антииудейский мотив: иудеи поклоняются ослиной голове, – с христианским почитанием Распятого. Он изобразил, с его точки зрения, самое бессмысленное зрелище: воздание высших почестей самому позорному, что только можно себе представить – ослу, да еще и распятому!

«Для иудеев соблазн, для эллинов безумие» – именно об этом и говорил Павел такими словами (), и всё христианство рождается из принятия этого абсурда и парадокса.

Христос принимает на себя наивысший мыслимый позор, чтобы наделить Своих последователей наивысшим мыслимым почетом.

В истории христианства представления о совести (виновен ли я) и стыде (опозорен ли я) вступали меж собой в причудливые отношения. Но в целом можно сказать, что христианство, начиная с Голгофы – преодоление архаичных представлений о позоре и постепенное осознание индивидуальной вины, которая может быть снята в покаянии.

Но удержаться на этой высоте трудно, и человек то и дело соскальзывает в старую добрую архаику с ее представлениями о коллективном почете: мы самое великое племя, у нас самый крутой вождь, самые позолоченные храмы и самая обширная империя, и так будет всегда. Вопрос о вине и личной ответственности при этом, как правило, снимается: будем поступать не так, как правильней, а так, чтобы выглядеть как можно почетней. Похоже, нынешнее российское общество испытывает именно такое искушение.

Только одно мешает в этом увлекательном деле христианину: память о Голгофе.

Андрей Десницкий