Сошествие во ад

Начало XIV в.

• Смирнова 1976: Первая половина XIV в.
• Новгородская икона 1983: Начало XIV в.
• Иконы Великого Новгорода 2008: Первая половина XIV в.
• Трифонова 2013: Первая половина XIV в.

Новгородский музей, инв. 7579.
Первая половина XIV в.
81 × 64.

Происхождение. Из собора Введенского монастыря в Тихвине 1 . Была обнаружена там в 1911 г. 2 (возможно, в связи с подготовкой XV Археологического съезда в Новгороде, когда учеными была проделана большая работа по обследованию и разысканию памятников древнерусского искусства в Новгородской губернии). До 1916 г. поступила в Новгородское епархиальное древлехранилище, а затем в Новгородский музей.

1 О монастыре см.: «Описание Введенского девичьего второклассного монастыря в г. Тихвине Новгородской губ.». Тихвин, 1909.

2 Архивные сведения о местонахождении иконы в Тихвине см.: ЦГИА, ф. 796, д. 2467 (указание Э. А. Гордиенко).

Раскрыта в Новгородском музее в 1926–1927 гг. Н. Е. Давыдовым. В 1928 г. поступила в ЦГРМ в связи с подготовкой к выставке древнерусской живописи 1929–1932 гг. в Германии, Англии, Австрии и США (куда икона не была отправлена). В 1930 г. подверглась в ЦГРМ повторной реставрации, проводившейся И. И. Сусловым, Е. А. Домбровской и М. М. Тюлиным, под наблюдением А. И. Анисимова и Г. О. Чирикова: была снята басма XVI в. с фона, полей и нимбов, удалена остававшаяся под басмой запись, а также оставленные во многих других местах при первом раскрытии участки поздней записи и потемневшей олифы 3 . В 1946 г. икона укреплялась в ЦГРМ (сообщение Э. А. Гордиенко).

3 ГТГ, Отдел рукописей, ф. 67, д. 298.

Доска липовая из двух частей, с двумя торцовыми шпонками на деревянных и кованых железных гвоздях. Ковчег. Паволока холщового переплетения, тонкая.

Сохранность. Золото фона утрачено и видно лишь справа вверху и по контуру левой горки. Многочисленные вставки нового грунта. Верхняя часть креста, который несет Христос - поздняя (по реставрационному протоколу - XVI в. 4 ; первоначально крест был киноварным). Следы гвоздей от венцов на нимбах и от оклада, покрывавшего весь фон. Живопись сильно потерта. Верхние слои карнации не всюду сохранены. Возможно, что некоторые контуры слегка подрисованы. По стыку досок восковая заливка. На полях, в настоящее время белых, остатки оливковой охры поновления.

4 ГТГ, Отдел рукописей, ф. 67, д. 198.

На свитке у Соломона поздняя надпись (согласно реставрационному протоколу, относящаяся к XIX в. 5), с текстом из «Книги Притчей Соломоновых», IX, 1–2 :

5 Там же.

Описание.

Христос, с восьмиконечным крестом, обращенный вправо, держит за руку Адама. В правой группе праведников за Адамом - Ева и Авель, держащий пастушеский посох; в левой - Соломон, Давид, Иоанн Предтеча. Каждая группа на фоне горки плавных очертаний, с уступчатой, как бы «защипнутой» вершиной; левая горка светло-лиловая, правая - желтая. Под ногами Христа черная пещера, имеющая орнаментальные «фестончатые» контуры. В пещере - створки врат, ключи, замки, цепи, топор и другие инструменты; сатана в красной набедренной повязке держит ногу Адама; под ногами Адама и Евы - оливковая гробница.

Лиловый хитон Христа и его зеленый гиматий покрыты золотым ассистом. Одежды остальных персонажей киноварные, зеленые, лиловые. Нижняя одежда Адама украшена ассистом, на облачениях Давида, Соломона и Евы - золотые орнаменты: звезды, кресты, круги. На голове Евы - светлый голубовато-зеленый плат. На лиловом гиматии Адама - широкие мазки прозрачных голубых пробелов.

Лики написаны по светлому желтоватому основному тону очень тонкими слоями жидких красок, почти плавями: прозрачной охрой, в освещенных местах - жидкими белилами, в тенях - серо-зеленоватыми тонами. Контуры черт - коричневые и красноватые. Руки и ноги исполнены по более плотной светлой охре, с яркой подрумянкой в тенях.

На фоне остатки первоначального золота. Нимбы золотые. Авель и Ева изображены без нимбов. По лузге киноварная обводка.

Надписи киноварные, уставом:

Иконография.

Сцена, основой которой послужило апокрифическое «Евангелие Никодима», а также тексты псалмов, пророчеств и святоотеческих сочинений 6 , представлена с. 181
с. 182 ¦ в одном из типов, сложившихся в византийском искусстве к XI–XII вв.: она симметрична, в центре Христоc с крестом, попирающий врата ада, а по сторонам от Христа - группа ветхозаветных персонажей и Адам и Ева с праведным Авелем. Если в других изводах Христос изображен либо в позе триумфатора - симметричной и фронтальной 7 , либо энергично повернувшимся, уже выводя Адама 8 , то в издаваемой иконе подчеркнут другой, предшествующий момент рассказа, окрашенный оттенком сострадания: Христос взял за руку Адама и сказал: «Мир с тобой и твоими сыновьями, праведный человек» 9 .

6 О «Евангелии Никодима» и других сочинениях, послуживших источником изображения сцены, см.:

Об иконографии сюжета:

Общие обзоры развития иконографии:

• E. Lucchesi Palli, Anastasis. - K. Wessel, M. Restle. Reallexikon zur byzantinischen Kunst, Bd. I, Lief. 1. Stuttgart, 1963, Sp. 142–148;
• R. Lange. Die Auferstehung. Recklinghausen, 1966.
• См. также: «Auferstehung Christi». - H. Aurenhammer. Lexikon der christlichen Ikonographie, Lief. 3. Wien, 1961, S. 232–249.

7 Напр., в иконе XII в. из Гос. Эрмитажа . А. В. Банк. Византийское искусство в собраниях Советского Союза. Л.–М., 1966, табл. 231.

9 Е. Diez, О. Demus. Op. cit., p. 70–71. Примеры таких изображений:

• мозаика Дафни (Е. Diez, О. Demus. Op. cit., fig. 100),
• фреска Курбинова (А. Николовски. Фреске у Курбинову. Београд, 1961, сл. 50).

Для текста ср. «Слово в великую субботу» Епифания Кипрского: «И отвещав Христос, глаголя Адаму... И ем его за десную руку, воскрешает, глаголя: въстани, спяи, въскресни из мертвых...» ( , стр. 226).

Византийские композиции «Сошествия во ад» различаются и составом персонажей. Такой состав, как в издаваемой иконе (Предтеча с Давидом и Соломоном, а Адам и Ева с Авелем), встречается уже в XI в. 10 и нередок в произведениях XII в. 11

Среди памятников византийского круга икона из Тихвина обнаруживает наибольшее иконографическое сходство

• с фреской Курбинова 1191 г. 12

Русские иконы, примыкающие к этой традиции:

• из Чухчерьмы , первой половины XIV в. в ГТГ 13 ;
• из Михаило-Архангельского монастыря , XV в. (?) в ГИМ 14 ;
• из собрания Ханн, XVI в. (?) в США 15 .

Очевидно, такой извод распространился в русском искусстве в XII–XIII вв., и эта традиция долго удерживалась в провинциальном творчестве (илл. стр. 182).

13 В. И. Антонова, Н. Е. Мнева. Указ. соч., I, № 336, илл. 241. См. об этой иконе также в предисловии к нашему Каталогу.

14 , стр. 139–156, цв. вклейка между стр. 140 и 141, илл. на стр. 142. См. об этой иконе также в предисловии к нашему Каталогу.

15 Н. P. Gerhard. Welt der Ikonen. Recklinghausen, 1963, Taf. XIII.

Древние особенности издаваемой иконы: стигматы на ногах Христа (имеются также в иконе из Чухчерьмы) 16 ; на голове Евы - еще не мафорий, а белый плат. Индивидуальная особенность памятника - свиток с надписью в руке Соломона. Свитки с текстами пророчеств с. 182
с. 183 ¦ изображаются в сценах «Сошествия во ад», но относительно редко 17 .

16 Подчеркивание стигматов связано с тем, что в православной церкви изображение «Воскресения» («Сошествия во ад») осмыслялось как демонстрация догмы о нераздельности божественной и человеческой натуры Христа даже после распятия. См. об этой иконографической детали: К. Weitzmann. Thirteenth Century Crusader Icons on Mount Sinaï. - «Art Bulletin», XLV (September, 1963), p. 184–185.

17 Примеры:

• в росписи Сопочан (около 1265 г.) свиток в руках Иоанна Предтечи (В. Ђуриħ. Сопочани. Београд, 1963, табл. XIX);
• в росписи 60-х годов XIV в. в монастыре Сретения в Метеоре (Греция) в руке Давида свиток с текстом LXVIII-гo псалма (Г. Суботиħ. Почеци монашког живота и црква манастира Сретења у Метеорима. - «Зборник за ликовне уметности», 2. Нови Сад, 1966, стр. 166, схема IV и илл. 21).

Об этом мотиве в русских памятниках XVI–XVII вв. см.: Н. В. Покровский. Очерки памятников христианского искусства и иконографии, изд. 3. СПб., 1910, стр. 356, рис. 197. Чаще всего со свитком изображается Иоанн Предтеча. Текст на свитке Соломона в издаваемой иконе не имеет прямой связи с изображенной сценой. Не является ли это свидетельством того, что свиток был приписан на иконе в позднее время?

Сцена «Сошествия во ад» на Васильевских вратах 1336 г. представлена в другом иконографическом типе, чем на тихвинской иконе (Христос, обернувшись, выводит Адама), и она более архаична по составу персонажей (Авель еще отсутствует) 18 . Икона праздничного ряда иконостаса Софийского собора (около 1341 г.) близка по иконографии к издаваемому памятнику, но композиция усложнена: группа ветхозаветных персонажей состоит уже из шести фигур (илл. стр. 183).

18 В. Н. Лазарев. Васильевские врата 1336 года. - В. Н. Лазарев. Русская средневековая живопись. Статьи и исследования. М., 1970, илл. на стр. 193.

Христос Воскресе!!!

С Праздником!!!

Икона "Сошествие во ад". XVI в.

Сошествие Христа в ад (сошествие во ад; греч. Κατελθόντα εἰς τὰ κατώτατα, лат. Descensus Christi ad inferos) - христианский догмат, утверждающий, что после распятия Иисус Христос спустился в ад и, сокрушив его ворота, принёс в преисподнюю свою евангельскую проповедь, освободил заключённые там души и вывел из ада всех ветхозаветных праведников, а также Адама и Еву.Сошествие Христа в ад входит в число Страстей Христовых. Церковь считает, что это событие произошло во второй день пребывания Христа во гробе и вспоминает это событие за богослужением Великой субботы.

Сошествие во ад. 1408-1410. Андрей Рублёв.

Сошествие во ад. 1503. Дионисий.

В православной иконописи сюжет «Сошествия во ад», сопровождаемый греческой надписью «Η ἀνάστασις», являлся одновременно изображением Воскресения Христова, что закономерно вело к его популярности и сделало обязательным сюжетом храмовой декорации. Место данной иконы в иконостасе было в 12-частном праздничном цикле, миниатюры с неё помещались на окладах напрестольных Евангелий в окружении ликов четырёх евангелистов. Иконография «Сошествия во ад» сложилась к X веку. К ранним примерам изображения Сошествия во ад относятся миниатюры Хлудовской Псалтыри (IX век).

Большой иконографический извод «Сошествия во ад» отличается изображением Христа, изводящего из Ада Адама и простирающего руку к Еве, а также изображением ангелов, окружающих Гологофский крест у Иисуса над головой, который является символом искупительной жертвы Сына Божия и начала нового времени. В композиции также могут фигурировать цари Давид и Соломон (предки Христа), Иоанн Предтеча, возвестивший в Аду о приходе Мессии, и невинноубиенный Авель (как прообраз будущей жертвы Христа) и «сонмы праведников». Иисуса также мог сопровождать Благоразумный разбойник.

Сошествие во ад. XIV в.

Сошествие во ад. XV в.

Сошествие во ад. XVI в.

На иконах пишутся обломки сокрушенных Иисусом ворот и разбитые им замки (эти сломанные створки складываются в подобие креста андреевского типа). Под ногами Иисуса на поверженных вратах ада изображается Сатана, закованный в цепи, в ранних византийских миниатюрах изображенный в виде Силена. Кроме того, встречается персонифицированная человеческая фигура Ада, который также может попираться ногами Иисуса, и удерживать одновременно встающего из саркофага праотца Адама. Сам ад, как пекло, на иконах обозначается символическим разломом земли, за которым приоткрываются невидимые тайные адские бездны - мрачное пространство преисподней. Таким образом, икона обычно делится на три зоны: ад, не от мира сего, и пространство, куда выведены праведники.

Сошествие во ад. XVII век.

Сошествие во ад. Андрей Рублёв

Сошествие во ад. Вторая половина XVI в.

На некоторых иконах Христа окружает множество ангелов - персонификаций христианских добродетелей, которым соответствует множество бесов, олицетворяющих грехи. Их фигуры могут быть подписаны говорящими именами (к примеру, «Смирение», «Счастье», «Чистота» или же «Смерть», «Ненависть», «Неразумье») Ангелы могли держать в руках молотки - это означало, что они заковывали Сатану. Или же он может быть связан веревками.

Изредка этот сюжет мог совмещаться с изображением жен-мироносиц у гроба Господня, и еще реже - с изображением Страшного суда.

Сошествие во ад. Конец XIV в. Прохор с Городца

На византийских и древнерусских иконах Воскресения Христова никогда не изображается само Воскресение — выход Христа из гроба. На них изображается «сошествие Христа во ад», или, точнее, исшествие Христа из ада. Христос — иногда с крестом в руке — представлен выводящим из ада Адама, Еву и других героев библейской истории; под ногами Спасителя — черная бездна преисподней, на фоне которой — замки, ключи и обломки врат, некогда преграждавших мертвым путь к воскресению.

Хотя в последние несколько веков при создании образа Воскресения Христова использовались и другие сюжеты, именно описанный иконографический тип является каноническим, так как отражает традиционное учение о сошествии Христа во ад, победе Его над смертью, воскрешении Им мертвых и изведении их из ада, в котором они содержались до Его Воскресения.

Сошествие Христа во ад — одно из наиболее таинственных, загадочных и труднообъяснимых событий новозаветной истории . В современном христианском мире это событие понимается по-разному. Либеральное западное богословие вообще отрицает возможность говорить в буквальном смысле о сошествии Христа во ад, утверждая, что тексты Священного Писания, посвященные этой теме, следует понимать в переносном смысле. Традиционная католическая догматика настаивает на том, что Христос после Своей смерти на кресте сходил во ад исключительно для того, чтобы вывести оттуда ветхозаветных праведников. Подобное же понимание достаточно широко распространено среди православных христиан.

С другой стороны, уже в Новом Завете говорится о том, что проповедь Христа в аду была адресована нераскаянным грешникам, а в богослужебных текстах Православной Церкви неоднократно подчеркивается, что, сойдя во ад, Христос открыл путь ко спасению для всех людей, а не только для ветхозаветных праведников. Сошествие Христа во ад воспринимается как событие космического значения, имеющее отношение ко всем без исключения людям. Говорится, кроме того, о победе Христа над смертью, о полном опустошении ада, о том, что после сошествия Христа во ад там не осталось никого, кроме диавола и демонов.

Как примирить эти две точки зрения? Какова была изначальная вера Церкви? Что говорят нам восточно-христианские источники на тему сошествия во ад? Прежде всего скажем о том, что догмат о сошествии Христа во ад приоткрывает завесу над тайной, которой окутаны взаимоотношения между Богом и диаволом. История этих взаимоотношений восходит ко времени сотворения мира. По общецерковному учению, диавол был сотворен как существо благое и совершенное, но отпал от Бога вследствие гордости. Драма личных взаимоотношений между Богом и диаволом этим не окончилась. С момента своего отпадения диавол начал всеми силами сопротивляться божественной благости и любви, делать все от него зависящее, чтобы воспрепятствовать спасению людей и тварного бытия. Однако диавол не всесилен: его возможности ограничены Богом, и он может действовать только в тех рамках, в которых это попускается Богом. Последнее подтверждается начальными строками книги Иова, где диавол предстает как существо, во-первых, находящееся в личных взаимоотношениях с Богом, во-вторых, всецело подвластное Богу.

Сотворив людей и поставив их в ситуацию, когда для них стал возможен выбор между добром и злом, Бог взял на Себя ответственность за их дальнейшую судьбу. Бог не оставил человека один на один с диаволом, но Сам вступился в борьбу за духовное выживание человечества. Для этого Он посылал к людям пророков и учителей, а затем Сам стал человеком, претерпел крестные страдания и смерть, сошел во ад и воскрес, дабы разделить с человеком его судьбу. Сойдя во ад, Христос не уничтожил диавола как персональное живое существо, но «упразднил державу диавола», то есть лишил диавола власти и силы, украденной им у Бога. Ибо диавол, воспротивившись Богу, ставил перед собой задачу создать свое автономное царство, в котором он один был бы хозяином, отвоевать у Бога некое пространство, где присутствие Божие вообще никак не ощущалось бы: именно таким местом был шеол (Царство теней) в ветхозаветном представлении. После Христа шеол становится местом божественного присутствия.

Впрочем, это присутствие, которое воспринимается находящимися в раю как источник радости и блаженства, для находящихся в аду является источником мучений. Ад после Христа — уже не место, где диавол властвует, а люди страдают; ад — это прежде всего темница для самого диавола, а также для тех, кто добровольно остается с ним, чтобы разделить его судьбу. Жало смерти упразднено Христом, и стены ада разрушены. Но «смерть и без жала для нас еще сильна… Ад и с разрушенными стенами и с упраздненными вратами еще продолжает наполняться теми, кои, оставив тесный царский путь креста, ведущий в рай, идут всю свою жизнь путем широким…»

Христос сошел во ад не как очередная жертва диавола, но как Победитель: Он сошел, чтобы «связать сильного» и «расхитить сосуды его». По святоотеческому учению, диавол не узнал во Христе воплотившегося Бога: он принял Его за простого человека и под «приманкой» плоти проглотил «крючок» Божества (Григорий Нисский). Однако присутствие Христа в аду стало тем ядом, который начал постепенно разрушать ад изнутри (Афраат). Окончательное разрушение ада и окончательная победа над диаволом произойдут при Втором Пришествии Христа, когда «последний враг истребится — смерть», когда все будет покорено Христу и Бог станет «все во всем».

Образ Воскресения Христова: «Сошествие во ад»

Знакомое всем нам изображение Христа, в белоснежных ризах исходящего из гроба со знаменем в руке, — это позднейшая католическая версия, лишь в послепетровское время появившаяся в российских храмах. Традиционная православная икона не изображает момент Воскресения Христа. Существует, однако, немало икон, надпись на которых говорит, что перед нами «Воскресение Господа нашего Иисуса Христа», а реальное изображение все же повествует о событиях, имевших место днем раньше — в Великую Субботу. Пасхальной иконой Православной Церкви является икона «Сошествие во ад».

Христос на этой иконе как будто абсолютно статичен. Он держит за руки Адама и Еву. Он только готовится извести их из места скорби. Подъем еще не начался. Но только что закончился спуск: одежды Христа еще развеваются (как после стремительного спуска). Он уже остановился, а одежды еще опадают вслед за Ним. Перед нами — точка предельного нисхождения Христа, от нее путь пойдет ввысь, от преисподней — в Небо. Христос ворвался в ад, и сокрушенные им врата ада, разломанные, лежат под Его ногами.

Вся сложность иконографии Воскресения связана с необходимостью показать, что Христос — не только Воскресший, но и Воскреситель. Она говорит о том, — зачем Бог пришел на землю и принял смерть: предельная точка Божественного нисхождения оказывается начальной опорой человеческого восхождения. «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом» — такова золотая формула православного понимания человека.

«Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем» (2 Тим. 2,11).

«Как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его <в крещении>, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним… дабы нам не быть уже рабами греху» (Рим. 6,4-6).

Воскресение Христа — это дарованная нам победа. Ведь мы сделали все, чтобы Жизнь не «жительствовала в нас»: вывели Христа за пределы града своей души, своими грехами пригвоздили Его ко кресту, поставили стражу у гробницы и запечатали ее печатью неверия и безлюбовности. И — вопреки нам, но ради нас — Он все-таки воскрес.

Поэтому иконописец, задача которого — передать пасхальный опыт Церкви — не может просто представить саму сценку исхождения Спасителя из гроба. Иконописцу необходимо связать Воскресение Христа со спасением людей. Поэтому пасхальная тематика и находит свое выражение именно в изображении сошествия во ад.

Распятый в пятницу и Воскресший в воскресение, Христос в субботу нисходит во ад (Еф.4,8-9; Деян.2,31), чтобы вывести оттуда людей, освободить пленников.

Первое, что бросается в глаза в иконе сошествия, — это то, что в аду находятся… святые. Люди в нимбах окружают Христа, сошедшего в преисподнюю и с надеждой смотрят на Него.

До Пришествия Христова, до того, как Он соединил в Себе Бога и человека, для нас был закрыт путь в Царство Небесное. С грехопадения первых людей в структуре мироздания произошла подвижка, которая перервала животворящую связь людей и Бога. Даже в смерти праведник не соединялся с Богом.

Состояние, в котором пребывала душа умерших, в древнееврейском языке обозначается словом «Шеол» — безвидное место, сумеречное и без-образное место в котором ничего не видно (Иов. 10,21-22). Это скорее состояние тяжкого и бесцельного сна (Иов. 14,12), чем место каких-то конкретных мучений. Это «царство теней», эта мнимость в своем мареве скрывали людей от Бога. Древнейшие ветхозаветные книги не знают идеи посмертной награды, не ожидают рая.

В связи с этим в атеистической литературе встречается утверждение, что здесь пролегает непроходимая пропасть между Ветхим и Новым Заветом: новозаветная ориентация на бессмертие души не находит подтверждения в Ветхом Завете и противоречит ему. Тем самым в очень существенном пункте единство Библии ставится под сомнение. Да, Экклезиаст без всякой надежды вглядывается в пределы человеческой жизни. Псалмопевец Давид с плачем размышляет о скоромимоходящести человеческой жизни: «Человек яко трава, дни его яко цвет сельный, так оцвете, яко дух пройдет в нем и не будет »… И Иов вопрошает, очевидно, не ожидая ответа: «Когда умрет человек, то будет ли он опять жить? » (Иов.14.14).

И вот пришло время, когда исполнилось пророчество Исаии: «На живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис. 9,2).
В этом апокрифическом сборнике в отдельной главе «О воскресении Христове и о сошествии его во ад» рассказывается, что «Исус Христос сниде во ад, диявола гоня» и приводится рассказ с описанием битвы у ворот ада. Надо отметить, что Ад в библейских рассказах — это и бездна, затворенная воротами, и некое страшное одушевлённое существо, брат диавола: «отвещав же ад глаголя», «рече ад ко диаволу» .
Силы небесные, стоя перед вратами Ада, многократно обращаются к нему говоря: «…возьмите врата вечная и внидет Царь Славы» , а на вопрос Ада кто является этим царём отвечают: «Господь крепок и силен, Господь силен в брани» . Приход Христа производит панику, и ад в страхе говорит дьяволу, называемому «треглавниче и вельзауле преокаянне», что ему пора выйти и бороться с Христом и его войском. Но дьявол в страхе отвечает: «помилуй мя аде, брате мой, не отверзай ему врат… подвигнися мене ради, аще и поруган будеши». Но врата не выдерживают и «падоша сами» повергают ад в плач. Дьявол оказывается пойманным Христом, который «сведе и в преисподняя земли, во юдоль плачевную, и связа его узами железными и нерешимыми, и посла его во огонь неугасимый и червь неусыпающий».

Ад обманулся: он думал принять свою законную дань — человека, смертного сына смертного отца, он приготовился встречать назаретского плотника, Иисуса, Который обещал людям Новое Царство, а сейчас и Сам окажется во власти древнего царства тьмы — наступит момент небывалого торжества зла: Мессия, посланный Богом и столько веков ожидаемый человечеством, не только не основал Своего царства, но и был отвергнут народом, предан на самую позорную и мучительную казнь. Но лукавый вновь был побежден и посрамлен: Христос входит в ад не только как человек, но и как Бог; не как раб смерти и тьмы, но как Господь жизни и света. И смертная темница разрушилась от полноты божественного бытия, мрак рассеялся от нетленного света.

Церковные песнопения, стихиры Великой Субботы так описывают это вселенское события. Интересно, что речь в них ведется от лица поверженного ада: «Ад, ныне стеная, вопиет: разрушилась моя власть, принял Мертвого как одного из умерших, и не могу удержать Его нисколько, но лишаюсь вместе с Ним тех, над кем царствовал; я владел мертвецами от века, но Сей их всех воздвигает... лишился я тех, над кем царствовал; кого сумел поглотить, - изблевал; опустошил гробницы Распятый, изнемогает владычество смерти».

В аде Христа встретили ликующие «святии пророцы и праведницы» и пророк Давид, играющий на гуслях и воспевающий победу Бога над адом. Все они были выведены Христом из ада.

Поговорим конкретнее об образах, которые, как правило присутствуют на иконах, отображающих сошедствие во ад. На первом плане иконы мы видим Адама и Еву. Это первые люди, лишившие себя богообщения, но они же дольше всего ждали его возобновления.

Рука Адама, за которую его держит Христос, бессильно обвисла: нет у человека сил самому, без помощи Бога, вырваться из пропасти богоотчужденности и смерти. «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7,24). Но другая его рука решительно протянута ко Христу: Бог не может спасти человека без самого человека. Благодать не насилует.

По другую сторону от Христа — Ева. Ее руки протянуты к Избавителю. Но — значимая деталь — они скрыты под одеждой. Ее руки некогда совершили грех. Ими она сорвала плод с древа познания добра и зла. И Ева не дерзает самочинно коснуться Христа. Но моля, ждет, когда Он обратится к ней.

То, что в момент, изображенный на иконе, Ева вся, с головы до ног, покрыта одеждой, — это еще и знак ее покаяния, понимание всецелой своей отделенности от Бога (одежда дана людям после грехопадения: свет стал обличать обнаженность людей от добрых дел — и от него потребовалась защита, так появилась потребность в материальной одежде — «узнали они, что наги » (Быт.3,7)). Но именно поэтому — и спасена Ева. Спасена, — ибо покаялась.

Канон образа Воскресения - «Анастасис»

«Анастасис» — икона перехода, перехода из ада в рай, из рабства греху — к благодати, что выражено и композиционно, и образно. Этот переход символизируется и ярким контрастом черной бездны внизу и золотого сияния вверху. Христос находится над гранью между тьмой и светом, над сломанными вратами ада, и ведет вслед за Собой ветхозаветных праведников, как Моисей сквозь Черемное море. Крест в Его руках в контексте этого образа становится новым посохом Моисея, с помощью которого пророк разделил море и извел воду в пустыне, а Христос победил смерть и освободил человечество. Собственно образ Моисея появляется лишь на поздних, начиная с XV в., иконах, причем он изображается не в ряду пророков за Адамом и Евой, а внизу, в бездне под ногами Христа, выводящим еще одну группу праведников из ада.«разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ио., 2: 19). Оба изображаются в своем царском достоинстве, в коронах и царских одеждах — рядом с «Царем славы» (Пс. 23: 10) они выступают теми двумя свидетелями, которые в Библии считаются необходимыми для подтверждения истинности события.

Исторически более поздними являются композиции «Анастасис», на которых изображается Иоанн Предтеча — первый новозаветный пророк, благовествовавший о Христе даже в аду. За Евой может быть помещен Авель — первый человек, чье поклонение Всевышнему описано в Библии (Быт. 4: 2-12), он же — первый умерший и первый убитый, причем убитый во время жертвоприношения Богу. Оба образа — Иоанна Предтечи и Авеля — связаны с деятельным служением Господу и с жертвенностью такого служения.

Неизменным остается жест Христа: на всех древних изображениях, независимо от того, к какому композиционному типу они относятся, Христос держит Адама за руку.

Догмат о сошествии Христа во ад имеет важное значение для понимания действий Бога в человеческой истории, отраженных на страницах Ветхого Завета. Библейское повествование о всемирном потопе, результатом которого была гибель всего человечества, является камнем преткновения для многих, кто хотел бы уверовать в милосердного Бога, но не может смириться с Богом, «раскаивающимся» в собственных действиях. Однако учение о сошествии во ад, изложенное в 1 Пет. 3:18-21, вносит совершенно новую перспективу в наше понимание тайны спасения. Оказывается, выносимый Богом смертный приговор, прерывающий жизнь человека, не означает того, что человек лишается надежды на спасение: не обратившись к Богу в жизни земной, люди могли обратиться к нему за гробом, услышав проповедь Христа в темнице ада. Предав созданных Им людей смерти, Бог не погубил их, но лишь перевел в иное состояние, находясь в котором, они имели возможность услышать проповедь Христа, уверовать и последовать за Ним.

Впрочем, смысл Пасхи не удастся передать лучше, чем это сделал святитель Иоанн Златоуст:
«Пусть никто не рыдает о своем убожестве, ибо явилось общее Царство. Пусть никто не оплакивает грехов, ибо воссияло прощение из гроба. Пусть никто не боится смерти, ибо освободила нас Спасова смерть. Воскрес Христос и Жизнь пребывает. Воскрес Христос и мертвый ни един во гробе!».

Икона “Сошествие во ад” с первохристианских времен сохраняет основное значение как изображение праздника Воскресения Христова, и в русских иконостасах она помещается в праздничном ряду.

«На Страстной, среди предпраздничных хлопот, сугубо постились, говели… К вечеру Великой Субботы дом наш светился предельной чистотой, как внутренней, так и внешней, благостной и счастливой, тихо ждущей в своем благообразии великого Христова праздника. И вот праздник наконец наступал, — ночью с субботы на воскресенье в мире свершался некий дивный перелом, Христос побеждал смерть и торжествовал над нею» (И. Бунин. Жизнь Арсеньева)

По материалам ru-news.ru, azbyka.ru

Крестная смерть Спасителя стала увенчанием того пути истощания-кенозиса, который начался с рождения Христа от Девы и продолжался в течение всей Его земной жизни. Но для того, чтобы спасти падшего Адама, Христу надлежало сойти не только на землю, но и в преисподнюю земли, где в ожидании Его томились умершие. Об этом богослужебные тексты Великой Субботы говорят так:

На землю сшел еси, да спасеши Адама, и на земли не обрет сего Владыко, даже до ада снизшел еси ищай.

Ты сошел на землю, чтобы спасти Адама, но, не найдя его на земле, сошел в поисках его даже до ада.

Триодь Постная. Великая Суббота. Утреня. Тропари на непорочных.

Учение о сошествии Христа во ад является одной из важнейших тем православной христологии181. Характерно, что на византийских и древнерусских иконах Воскресения Христова никогда не изображается само воскресение — выход Христа из гроба. На них изображается «сошествие Христа во ад», или, точнее, исшествие Христа из ада. Христос — иногда с крестом в руке — представлен выводящим из ада Адама, Еву и других героев библейской истории; под ногами Спасителя — черная бездна преисподней, на фоне которой — ключи, замки и обломки врат, некогда преграждавших мертвым путь к воскресению.

Сошествие Христа во ад — одно из наиболее таинственных, загадочных и труднообъяснимых событий новозаветной истории. В современном христианском мире это событие понимается по-разному. Либеральное западное богословие вообще отрицает возможность говорить в буквальном смысле о сошествии Христа во ад, утверждая, что тексты Священного Писания, посвященные этой теме, следует понимать в переносном смысле. Традиционная католическая догматика настаивает на том, что Христос после Своей смерти на кресте сходил во ад исключительно для того, чтобы вывести оттуда ветхозаветных праведников. Подобное же понимание достаточно широко распространено среди православных христиан.

С другой стороны, уже в Новом Завете говорится о том, что проповедь Христа в аду была адресована нераскаянным грешникам (см.: 1 Пет 3, 18-21), а в богослужебных текстах Православной Церкви неоднократно подчеркивается, что, сойдя во ад, Христос открыл путь ко спасению для всех людей, а не только для ветхозаветных праведников. Сошествие Христа во ад воспринимается как событие космического значения, имеющее отношение ко всем без исключения людям. Говорится, кроме того, о победе Христа над смертью, о полном опустошении ада, о том, что после сошествия Христа во ад там не осталось никого, кроме диавола и демонов.

Как примирить эти две точки зрения? Какова была изначальная вера Церкви? Что говорят нам восточнохристианские источники на тему сошествия во ад? Представляется важным подробно остановиться на этих вопросах.

Ни в одном из канонических Евангелий о сошествии Христа во ад прямо не говорится. Однако в Евангелии от Матфея, в рассказе о крестной смерти Спасителя, упоминается, что гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли, и, вышедши из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим (Мф 27,52-5з). В том же Евангелии приведены слова Христа о тридневном пребывании Спасителя во чреве земли: как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи (Мф 12,40). В христианской традиции история пророка Ионы будет рассматриваться как прообраз сошествия Христа во ад.

Вера в то, что после Своей смерти на кресте Иисус Христос сходил в бездны ада, ясно выражена в Деяниях апостольских, где приведена речь апостола Петра, произнесенная после сошествия Святого Духа на апостолов в день Пятидесятницы (см.: Деян 2,22-24; 29-32). Однако наиболее важным новозаветным текстом, прямо говорящим о схождении Христа во ад, является Первое послание святого апостола Петра, где эта тема раскрывается в контексте учения о крещении. Здесь апостол говорит не только о пребывании Христа в адской «темнице», но и о Его проповеди находившимся там душам:

Христос, чтобы привести вас к Богу, однажды пострадал за грехи (ваши), Праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сошел, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды. Так и нас ныне подобное сему образу крещение... спасает воскресением Иисуса Христа... (1 Пет 3, 18-21)

В том же Первом послании Петра читаем: ибо для того и мертвым было благовествуемо, чтобы они, подвергшись суду по человеку плотию, жили по Богу духом (1 Пет 4,6). Приведенные слова легли в основу учения о том, что Христос пострадал за «неправедных», и проповедь Его в аду коснулась в том числе и тех, о ком в Ветхом Завете сказано, что все мысли и помышления сердца их были зло в о всякое время (Быт 6, 6). Некогда подвергнутые суду «по человеку плотию», осужденные и погубленные Богом, Который, по выражению Библии, раскаялся в том, что их создал (Быт 6, 6), эти люди не погибли окончательно: сойдя во ад, Христос дает им еще один шанс на спасение, проповедуя им Евангелие Царствия, дабы они ожили «по Богу духом».

Из других новозаветных текстов, имеющих отношение к теме сошествия во ад, можно упомянуть слова апостола Павла о том, что Христос нисходил... в преисподние места земли (Еф 4.9; Рим ю, 7), и о победе Христа над смертью и адом (см.: 1 Кор 15,54-57). Учение о Христе — Победителе ада, о низвержении диавола, смерти и ада в озеро огненное (Откр 20, 10, 14) является одной из основных тем Откровения Иоанна Богослова. В книге Откровения Христос говорит о Себе: Я есмь Первый и Последний и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, (аминь); и имею ключи ада и смерти (Откр 1,17-18). Тема «ключей ада» получит свое развитие как в иконографии, так и в памятниках литургической поэзии.

Гораздо подробнее, чем в текстах, вошедших в новозаветный канон, тема сошествия Христа во ад раскрывается в раннехристианских апокрифах, таких как «Вознесение Исаии», «Завет Ашера», «Завещания двенадцати патриархов», «Евангелие Петра», «Послание апостолов», «Пастырь» Ерма, «Вопрошания Варфоломея» (или «Евангелие Варфоломея»). Наиболее развернутое повествование Гораздо подробнее, чем в текстах, вошедших в новозаветный канон, тема сошествия Христа во ад раскрывается в раннехристианских апокрифах, таких как «Вознесение Исаии», «Завет Ашера», «Завещания двенадцати патриархов», «Евангелие Петра», «Послание апостолов», «Пастырь» Ерма, «Вопрошания Варфоломея» (или «Евангелие Варфоломея»). Наиболее развернутое повествование только о «всех пророках и святых», о «патриархах, пророках, мучениках и праотцах», а также о «всех праведных».

«Евангелие Никодима» содержит в себе весь комплекс идей и образов, использовавшихся в христианской литературе последующих столетий для изображения сошествия Христа во ад: Христос не просто сходит в адские бездны — Он вторгается туда, преодолевая сопротивление диавола и демонов, сокрушая ворота и срывая с них замки и запоры. Все эти образы призваны иллюстрировать одну основную идею: Христос сходит во ад не как очередная жертва смерти, но как Победитель смерти и ада, перед Которым силы зла оказываются бессильны. Именно такое понимание будет характерно для памятников литургической поэзии, посвященных данной теме, а также для восточнохристианской святоотеческой литературы.

У самих отцов мы не находим систематического и детально разработанного учения о сошествии Христа во ад: чаще всего эта тема затрагивается ими в связи с догматом об искуплении или в контексте учения о воскресении Христовом. В памятниках литургической поэзии тема сошествия во ад нашла гораздо более полное отражение, чем в богословских трактатах. Тем не менее нижеследующий обзор необходим для того, чтобы понять, какое содержание вкладывалось церковными гимнографами в их произведения, посвященные интересующей нас теме.

Упоминания о сошествии Христа во ад и о воскрешении Им мертвых мы встречаем у таких греческих авторов II-III веков, как Поликарп Смирнский, Игнатий Богоносец, Иустин Философ, Ме-литон Сардийский, Ипполит Римский, Ириней Лионский, Климент Александрийский и Ориген.

В сочинениях Иринея Лионского встречается несколько упоминаний о сошествии во ад. В «Доказательстве апостольской проповеди», сохранившемся на армянском языке, Ириней говорит о том, что сошествие Христа во ад «было для спасения умерших». В сочинении «Против ересей» он говорит:

Господь сошел в преисподнюю земли, благовествуя и здесь о Своем пришествии и объявляя отпущение грехов верующим в Него. Веровали же в Него все уповавшие на Него, т.е. предвозвещавшие Его пришествие и служившие Его распоряжениям праведники, пророки и патриархи, которым, так же как и нам, Он отпустил грехи.

Учение о сошествии Христа во ад нашло достаточно полное раскрытие в «Строматах» Климента Александрийского, утверждавшего, что проповедь Христа в аду коснулась не только ветхозаветных праведников, но и язычников, живших вне истинной веры. Комментируя 1 Пет 3, 18-21, Климент выражает уверенность в том, что проповедь Христа была адресована всем, кто, находясь в аду, был способен уверовать во Христа:

Разве не показывают (Писания), что Господь благовествовал и погибшим в потопе, лучше же — скованным и содержавшимся в темнице и узах?.. Делает, думаю, и Спаситель Свое спасительное дело. Он и совершил его, всех возжелавших уверовать в Него — где бы те ни находились — через проповедь привлекши ко спасению. Если же Господь сходил во ад не с иной целью, кроме как чтобы благовествовать, — а Он (действительно) сходил (туда), — то благовествовал Он всем или только одним евреям? Итак, если всем, то и спасутся все уверовавшие, даже если они были из язычников, исповедуя (Господа) уже там...

Климент особо отмечает, что праведники имеются как среди представителей истинной веры, так и среди язычников, и что обратиться к Богу могут те люди, которые при жизни не веровали в Него, но чья добродетельная жизнь сделала их способными воспринять проповедь Христа и апостолов в аду. По словам Климента, вслед за Господом и апостолы благовествовали в аду, «дабы не только из евреев, но и из язычников (могли они) привести к обращению, то есть тех, кто жил в праведности согласно закону и согласно философии и прожил жизнь, не (достигнув) совершенства, но во грехе». Как утверждает Климент, спасение возможно не только на земле, но и в аду, поскольку «Господь может по справедливости и равенству спасать как обращающихся к Нему здесь, так и (обращающихся) в ином (месте)».

В творениях другого александрийского богослова, Оригена, упоминания о сошествии Христа во ад встречаются неоднократно. В частности, в сочинении «Против Цельса», главном апологетическом трактате Оригена, мы читаем:

«Вы, конечно, не будете утверждать, — так продолжает Цельс свою речь, обращаясь к нам, — что Иисус сошел во ад, чтобы по крайней мере здесь обрести веру в людях после того, как Ему не удалось снискать ее там». Будет ли Цельсу приятно или нет, но мы дадим ему такой ответ. Пока Иисус обитал во плоти, Он приобрел Себе не какое-нибудь ничтожное количество последователей; нет — он снискал их такое множество, что Ему, собственно, из-за этого множества уверовавших стали устраивать козни. Затем, когда Его душа освободилась от тела, Он направил Свою проповедь и к тем душам, которые освободились от тела, чтобы и из них привести к вере в Себя те души, которые сами желали (этого обращения), а равным образом и те, на которые Он Сам обратил Свои взоры по основаниям, одному только Ему известным.

Все крупные писатели «золотого века святоотеческой письменности» тем или иным образом касались темы сошествия Христа во ад. Так же как и их предшественники, отцы IV века раскрывали эту тему прежде всего в контексте учения об искуплении.

Афанасий Александрийский упоминает о сошествии во ад в полемике с арианами. Доказывая своим оппонентам Божество Сына и подчеркивая единство между Отцом и Сыном, Афанасий пишет:

Не может быть и оставлен Отцом Господь, всегда сущий в Отце... Но непозволительно опять же сказать, будто бы убоялся Господь, Которого убоявшись, врата ада дали свободу содержимым во аде, и гробы отверзлись, и многие тела святых восстали и явились своим.

Помимо ариан, оппонентами Афанасия были те, кто считал, что Божественный Логос преложился в плоть. Опровергая их мнение, Афанасий говорит о схождении во ад Логоса:

Тело положено было во гроб, когда, не отлучаясь о него, Слово сходило, как сказал Петр, проповедовать сущим в темниие лужам (1 Пет 3, 19). Этим всего более обнаруживается неразумие утверждающих, что Слово переменилось в кости и плоть. Если бы так было, то не имелось бы нужды во гробе, потому что тело само собою снизошло бы проповедовать бывшим во аде духам. А теперь нисходило проповедовать Слово, тело же Иосиф, обвив плащаницею, положил на Голгофе; и всякому стало явно, что тело было не Слово, но было тело Слова.

У Евсевия Кесарийского, собирателя «отеческих преданий» и церковного историка, мы встречаем рассказ о проповеди апостола Фаддея эдесскому царю Авгарю после вознесения Спасителя. Обращаясь к царю, апостол говорит «о том, как Он смирил Себя и умер, как распят был и сошел во ад, сокрушил ограду, от века неразрушимую, потом воскрес и совоздвиг мертвых, почивавших от начала мира, как сошел один, а восшел к Своему Отцу с великим множеством людей». В другом месте Евсевий говорит: «Он пришел для спасения душ, бывших во аде и многие века ожидавших Его пришествия, и, нисшедши, врата медные сокрушил, вереи железные сломил и прежде связанных во аде вывел на свободу».

Учение о сошествии во ад получило развитие в сочинениях Великих Каппадокийцев. Василий Великий в толковании на 48-й псалом говорит о сошествии во ад, как о продолжении пастырского служения Иисуса Христа:

Положил их словно овей в аду, смерть будет пасти их (Пс 48, 15). (Людей) скотоподобных и примкнувших к скотам неразумным, словно овец, не имеющих ни разума, ни силы защитить себя, похищающий в плен, будучи врагом, уже вогнал в свою собственную ограду и предал смерти, (чтобы она) пасла (их). Ибо смерть пасла людей от Адама до времени Моисеева закона, пока не пришел истинный Пастырь, положивший душу Свою за овен Своих (см.: Ин 10, 15) и вместе с Собой воскресивший их и изведший из темнииы ада в утро воскресения...

Неоднократные упоминания о сошествии Христа во ад мы встречаем в сочинениях Григория Богослова. В знаменитом «Слове на Пасху», которое в течение многих столетий являлось неотъемлемой частью пасхального богослужения, Григорий говорит: «Если (Христос) сходит во ад, сойди и ты вместе с Ним. Познай и те таинства, которые там совершил Христос: в чем домостроительство двойного сошествия? в чем смысл? всех ли без изъятия спасает, явившись, или и там — лишь верующих?» Говоря о «двойном сошествии», или «двойном нисхождении», Григорий имеет в виду καταβασις Сына Божия на землю (Боговоплощение) и Его καταβασις во ад: в раннехристианской литературе эти две темы тесно переплетены.

Интересно, что вопрос, поставленный Григорием, как бы повисает в воздухе, остается без ответа. Не менее любопытен и тот факт, что некоторые позднейшие писатели гораздо менее трепетно подходили к вопросу о том, кто из находившихся в аду был спасен Христом. Феофилакт Болгарский (XII век) по этому поводу ссылается на Григория Богослова, однако переделывает его текст таким образом: «Христос, явившись к находящимся в аду, спасает не всех без изъятия, но одних верующих». То, что Григорию Богослову представлялось вопросом, на который нет ясного ответа, богослову XII века казалось очевидным фактом.

Григорию Богослову, по всей видимости, принадлежит трагедия «Христос страждущий», написанная «в стиле Эврипида» и сохранившаяся во множестве рукописей с именем Григория. Мнения ученых относительно авторства и датировки трагедии расходятся, однако есть веские основания считать ее подлинным произведением Григория. В пользу его авторства говорит прежде всего поэтический стиль, весьма близкий стилю стихотворений Григория, также носивших подражательный характер. Уникальность данного произведения заключается в том, что в нем мы имеем дело не с литургической поэзией, а с произведением для театра, в котором отдельные выражения и целые строфы из трагедий Эврипида искусно вплетены в религиозную драму с христианским содержанием. Автором трагедии мог быть только человек, в совершенстве владевший техникой античного стихосложения: таких людей в Византии было немного, и Григорий Богослов, безусловно, принадлежал к их числу.

Главным действующим лицом трагедии является Богородица; другие герои произведения — Христос, Ангел, анонимный Богослов, Иосиф Аримафейский, Никодим, Мария Магдалина, юноша, сидящий при гробе, архиереи, стража, Пилат, хоры. Речь в трагедии идет о последних днях, распятии, смерти, погребении и воскресении Христа. Тема сошествия Христа во ад — один из лейтмотивов произведения. Она возникает в разных контекстах и в устах различных героев. Обращаясь к Христу, Богородица спрашивает Его: «Сын Царя всех, как смерть прародителей ныне ведет Тебя в жилища ада?» В другом месте Богородица восклицает: «О Сын Вседержителя, сколь многие страдания причинил Ты душе Моей и пока был жив, и когда сошел во ад». В уста Богородицы поэт вкладывает и следующий весьма важный в догматическом отношении текст:

Ты нисходишь, возлюбленное Чадо, в жилища ада, чтобы скрыть Себя в убежище, в котором Ты хочешь сокрыться, но, сходя в мрачную пещеру Аида, Ты ввергаешь в ад горчайшее жало. Ты нисходишь в ущелье мертвых и к вратам тьмы, желая осветить и озарить род (человеческий), воскресить же Адама, отца смертных, ради которых Ты, восприняв, носишь (на Себе) образ смертного (Ср.: 1 Кор 15, 49).
Ты сходишь в глубоко-мрачную тьму ада, приняв смерть от врагов, Матерь же оставив несчастной. Но благоволение Отца умертвит Тебя, чтобы принести спасение прочим. Благость Отца привела Тебя к смерти. Горький плач! Земля Тебя, Чадо, принимает, сходящего к мрачным вратам Аида, чтобы пронзить ад острейшей стрелою. Ибо Ты один нисходишь туда,
чтобы взять (с Собою) мертвых, а не (чтобы быть) взятым мертвыми,
и чтобы избавить всех, ведь Ты один свободен.
Ибо Ты единственный Человек, способный (на такое) мужество,
Ты один страдаешь за естество смертных.
Но борения, которые Ты выдержал, ныне окончились,
и Ты одержал победу над сопротивными,
силой обратив в бегство ад, змея и смерть...
Похитив (из ада) род (человеческий), Ты тотчас выйдешь со славою, о Llapь, бессмертный Царь, оставшись Богом, но соединив со Своим образом человеческое естество. А ныне нисходишь Ты в жилища Аида, стремясь осветить и озарить мрак.

Автор трагедии «Христос страждущий» воспринимает сошествие во ад как искупительный подвиг, совершенный Христом ради спасения всего человечества, а не какой-то определенной группы людей. Сойдя в «жилища ада», Христос озаряет его Своим Божеством и умерщвляет его, озаряет весь род человеческий и воскрешает Адама, олицетворяющего собой падшее человечество. Выйдя из ада, Христос возвращается на землю, чтобы засвидетельствовать истину воскресения Богородице, женам-мироносицам и апостолам.

Тема сошествия во ад раскрывается и в сочинениях Григория Нисского. У этого автора данная тема вплетена в контекст теории «Божественного обмана», на которой он строил свое учение об искуплении. Именно эту идею Григорий Нисский развивает в одной из своих пасхальных проповедей — «Слове о тридневном сроке воскресения Христова». В нем Григорий ставит вопрос о том, почему Христос пребывал в сердце земли три дня и три ночи (Мф 12,40). Этот срок был необходим и достаточен, утверждает он, для того, чтобы Христос мог «выявить безумие» диавола, то есть перехитрить, осмеять, обмануть его:

Всемогущей Премудрости, пребывавшей в сердце земли, этого небольшого временного промежутка было достаточно, чтобы выявить безумие того великого ума, что пребывает там. Ибо так именует его пророк, когда называет «великим умом» и «ассирийцем» (см.: Ис 10, 12-13). А поскольку сердце некоторым образом является жилищем ума, ибо в сердце, как думают, пребывает владычественное, то и Господь посещает сердце земли, которое является местопребыванием того великого ума, чтобы выявить безумие его замысла, как говорит пророчество (см.: Ис 19, 11), уловить мудрого в коварстве его и обратить в противоположное его премудрые ухищрения.

Среди авторов IV века, развивавших тему сошествия во ад, нельзя не упомянуть Иоанна Златоуста, который постоянно возвращается к ней в разных произведениях. В «Беседе о кладбище и о кресте» Златоуст, обращаясь к образу «медных врат», упоминаемых в книге пророка Исаии и в Псалтири, говорит о том, как Христос сошел во ад и озарил его Своим светом, превратив его в небо:

Сегодня все места ада обходит Господь наш; сегодня Он сокрушил врата медные, сегодня сломил засовы железные (Ис 45, 2; Пс 106, 16). Обрати внимание на точность выражения. Не сказал «открыл врата медные», но «сокрушил врата медные», дабы место пребывания в узах сделалось бесполезным. Не снял засовы, но сломал их, дабы стража сделалась немошной. Где нет ни двери, ни засова, там, даже если кто и войдет, не удерживается. Итак, когда Христос сокрушит, кто другой сможет исправить? Ибо, говорит, что Бог разрушил, кто потом исправит?.. Желая показать, что смерть имеет конец, Он сокрушил врата медные. Медными же назвал не потому, что врата были из меди, но чтобы показать жестокость и неумолимость смерти... Хочешь знать, как была она сурова, неумолима и тверда, словно алмаз? В течение столь долгого времени никто не убедил ее отпустить ни одного из тех, кем она обладала, пока, сойдя (во ад), не принудил ее (к этому) Владыка Ангелов. Ибо сначала Он связал сильного, а потом расхитил сосуды его, почему (пророк) и добавляет: сокровища темные, невидимые (Ис 45, 3)... Ведь это место ада было мрачным и безрадостным, и никогда не приняло оно естество света; поэтому и назвал он их темными, невидимыми. Ибо они были поистине темными, пока не сошло туда Солнце справедливости, не осветило и не сделало ад небом. Ибо где Христос, там и небо.

Как некий царь, найдя главаря шайки разбойников, который нападал на города, повсюду совершал ограбления, скрывался в пещерах и там прятал богатство, связывает этого главаря разбойников и предает его казни, а сокровище переносит в царские хранилища, так поступил и Христос: главаря разбойников и тюремного надзирателя, то есть диавола и смерть, Он связал Своей смертью, а все богатство, то есть род человеческий, перенес в царские хранилища... Сам Цapь пришел к узникам, не устыдившись ни темницы, ни узников, — не мог же Он устыдиться тех, кого создал, — и сокрушил врата, сломал засовы, предстал аду, всю стражу его оставил в одиночестве и, взяв тюремного надзирателя связанным, так взошел к нам. Тиран приведен пленным, сильный — связанным; сама смерть, бросив оружие, обнаженной прибежала к ногам Царя.

Тема сошествия во ад — одна из центральных в сирийской богословской традиции. Из сирийских авторов, развивавших эту тему, следует прежде всего отметить «персидского мудреца», Иакова Афраата (IV век). Сошествию во ад Афраат посвятил следующий весьма выразительный текст, в котором персонифицированная смерть вступает в диалог с Христом:

Когда пришел Иисус, умертвитель смерти, и облекся в тело от семени Адамова и был распят в теле и вкусил смерть, и когда поняла смерть, что Он пришел к ней, она вострепетала в своем жилище при виде Иисуса и закрыла свои врата и не хотела впускать Его. Он же сокрушил ее врата и вошел к ней и начал расхищать все ее богатство. Когда же увидели мертвые свет во тьме, подняли они головы свои от плена смерти и взглянули и увидели сияние Царя Христа. Тогда силы тьмы остались оплакивать ее, ибо смерть была уничтожена и лишена своей власти. И вкусила смерть яд, который умертвил ее, и руки ее ослабли, и она поняла, что оживут мертвые и освободятся от власти ее. И когда (Христос) покорил смерть через расхищение ее богатства, она восплакала и возрыдала горько и сказала: «Выйди из моего жилища и не возвращайся. Кто Сей, дерзающий живым сойти в мое жилище?» И тогда смерть громко закричала, когда увидела, что тьма ее начала рассеиваться и что некоторые усопшие праведники, находившиеся там, восстали, чтобы взойти вместе с Ним. И Он сказал ей, что когда Он придет в конце времени, тогда всех заключенных освободит от власти ее и привлечет их к Себе, дабы они узрели свет. Когда Иисус закончил Свое служение среди мертвых, отпустила Его смерть из своего жилища, ибо она не выносила Его присутствия там. Ибо не сладко для нее было поглотить Его, как (она поглощала) всех мертвых. И не властна была она над Святым, и Он не подвергся тлению.

Теме сошествия во ад уделяет большое внимание и Ефрем Сирин (IV век). Одно из его «Нисибийских песнопений» содержит пространный монолог смерти, которая говорит о том, что ее власти никто не избежал — ни пророки, ни священники, ни цари, ни воины, ни богатые, ни бедные, ни мудрые, ни глупые, ни старые, ни молодые. Только двух людей она недосчиталась — Еноха и Илии, в поисках которых она сошла «туда, куда сошел Иона», но и там не нашла их. Монолог смерти неожиданно прерывается картиной воскрешения мертвых сошедшим в шеол Христом:

Смерть окончила свою надменную речь,
и голос Господа нашего прозвучал в шеоле,
и Он воскликнул и взломал гробы — один за другим.
Трепет охватил смерть;
шеол, который никогда не бывал освещен,
озарили сиянием стражи,
которые вошли в него, чтобы вывести
мертвых навстречу Тому,
Кто был мертв и дает жизнь всем.

Далее описывается сопротивление смерти, спешащей закрыть перед Христом врата шеола. Смерть поражена тем, что, в отличие от прочих людей, которые стремятся выйти из шеола, Христос пытается войти туда. «Яд жизни вошел в шеол и оживил мертвых», — говорит смерть (образ яда, отравившего шеол изнутри, мы встречали выше у Иакова Афраата). Обращаясь ко Христу, смерть признает свое поражение и просит Его, забрав с Собою Адама, покинуть пределы шеола и взойти на небо. Гимн завершается прославлением победы Христа над смертью:

Наш Царь жизни сошел (в шеол) и вышел из шеола как Победитель. Он умножил пагубу тем, кто по левую руку Его: злым духам и бесам Он — (источник) скорби, сатане и смерти — страдание, греху и аду — плач. А тем, кто по правую руку, вернулась ныне радость...

В гимне, таким образом, изложена очень ясная доктрина: смерть пытается воспрепятствовать Христу войти в шеол, но тщетно; войдя в шеол, Он воскрешает всех находящихся там и выводит их оттуда; шеол опустошен, в нем больше нет мертвых; только злые духи (демоны), сатана, смерть и грех остаются вместе с шеолом.

в ожидании Второго Пришествия Христова. В день Второго Пришествия смерть собственноручно выведет всех, кто стал ее жертвой, навстречу Христу. Таким образом, Ефрем в данном гимне не выделяет праведников или пророков, но говорит о том, что сошедшим в шеол Христом спасены и воскрешены все находившиеся там.

Весьма оригинальным представляется подход Максима Исповедника к учению о сошествии Христа во ад. Толкуя слова апостола Петра о благовестии мертвым (см.: 1 Пет 4,6), Максим утверждает, что в этом тексте речь идет не о ветхозаветных праведниках, а о тех грешниках, которые еще в земной жизни получили возмездие за свои злые деяния:

Некоторые говорят, что Писание называет «мертвыми» людей, скончавшихся до пришествия Христа, например бывших при потопе, во время столпотворения, в Содоме, Египте, а также и других, принявших в разные времена и различными способами многообразное возмездие и страшные беды Божественных приговоров. Эти люди подверглись наказанию не столько за неведение Бога, сколько за обиды, причиненные друг другу. Им и была благовествуема, по словам (ап. Петра), великая проповедь спасения — когда они уже были осуждены по человеку плотью, то есть восприняли, через жизнь во плоти, наказание за преступления друг против друга, — для того, чтобы жили по Богу духом, то есть, будучи во аде, восприняли проповедь Боговедения, веруя в Спасителя, сошедшего во ад спасти мертвых. Итак, чтобы понять (это) место (Священного Писания), усвоим его так: на то и мертвым было благовествуемо, осужденным по человеку плотию, чтобы жили они по Богу духом.

Чтобы оценить новизну подхода Максима к учению о спасении Христом находившихся в аду, нужно вспомнить мнение Иоанна Златоуста о том, что Христос при сошествии во ад разрушил силу смерти, но не истребил грехи умерших прежде Его пришествия: ветхозаветные грешники, «хотя здесь уже понесли крайнее наказание, однако это их не избавит». Златоуст, кроме того, утверждал, что в ветхозаветные времена для спасения не требовалась вера во Христа, однако требовалось исповедание единого Бога. Максим Исповедник, как видим, по-иному расставляет акценты. Он утверждает, что наказания, понесенные грешниками «по человеку плотию», были необходимы для того, чтобы они могли жить «по Богу духом». Можно, следовательно, предположить, что эти наказания — будь то несчастья и беды в земной жизни или муки в аду — имели воспитательный и исправительный смысл. Более того, Максим подчеркивает, что при вынесении приговора Богом использовался не религиозный, а нравственный критерий: люди наказывались «не столько за неведение Бога, сколько за обиды, причиненные друг другу». Иными словами, решающую роль играли не религиозные или мировоззренческие убеждения каждого конкретного человека, а его поступки по отношению к ближним.

В «Точном изложении православной веры» Иоанн Дамаскин подводит итог развитию темы сошествия Христа во ад в восточной патристической письменности II—VIII веков:

Обоженная душа (Христа) сходит в ад, чтобы, подобно тому как для находившихся на земле воссияло Солнце правды, таким же образом и для находившихся под землей, пребывающих во тьме... и тени смертной, воссиял свет (Ис 9, 2); чтобы, подобно тому как находившимся на земле Господь проповедал мир, пленным освобожление и слепым прозрение (Лк 4,18-19; Ис 61, 1-2) и для уверовавших сделался причиной вечного спасения, а для неуверовавших — обличением неверия, таким же образом проповедал и находившимся в аду: дабы пред именем Иисусовым преклонилось всякое колено небесных, земных и преисполних (Флп 2, 10). И таким образом, разрешив тех, которые от веков были связаны, Он возвратился назад — от смерти к жизни, проложив для нас путь к воскресению.

По мысли Дамаскина, Христос проповедовал всем находившимся в аду, однако не для всех Его проповедь оказалась спасительной, так как не все были способны на нее откликнуться: для кого-то она могла стать лишь «обличением неверия», а не причиной спасения. Христос для всех открывает путь в рай, всех призывает ко спасению, но ответом на зов Христа может стать как согласие последовать за Ним, так и добровольный отказ от спасения. В конечном итоге все зависит от человека — от его свободного выбора. Бог никого не спасает насильно, но всех призывает: Се, стою у двери и стучу; если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему (Откр з, 20). Бог стучится в дверь человеческого сердца, а не вламывается в нее.

В западной традиции тема сошествия во ад рассматривалась достаточно подробно со времен блаженного Августина. Учение Августина о сошествии Христа во ад достаточно противоречиво. В некоторых случаях он допускает, что ветхозаветные праведники, ожидавшие пришествия Христова, могли находиться в аду. Однако в других случаях Августин утверждает, что ветхозаветные праведники находились на «лоне Авраамовом», причем, в отличие от Иеронима, он отнюдь не склонен отождествлять «лоно Авра-амово» с адом. Августин скорее склонен допустить, что «лоно Авраамово» есть не что иное, как третье небо, или рай, то есть «место, где находятся души блаженных». Говоря об освобождении содержавшихся в аду Христом, Августин подчеркивает, что освобождены были только те, которые «должны были быть спасены по божественному и сокровенному правосудию», иными словами, только предопределенные ко спасению.

Одно из писем блаженного Августина представляет собой трактат на тему сошествия во ад. В этом письме Августин отвергает традиционное и общепринятое понимание 1 Пет 3, 18-21. Во-первых, он не уверен в том, что речь может идти о тех, кто действительно покинул эту жизнь, а не о духовно мертвых — не уверовавших во Христа. Во-вторых, он высказывает весьма неожиданную идею о том, что после исшествия Христа из ада память о Нем в аду не сохранилась. Следовательно, сошествие во ад было «одноразовым» событием, имевшим отношение только к тем, кто на тот момент находился в аду. В-третьих, наконец, Августин вообще отвергает возможность для людей, не уверовавших во Христа на земле, уверовать в Него в аду, называя такую идею «абсурдной».

Учение о том, что из ада были выведены Христом не все, а только избранные, развил в VI веке святитель Григорий Двоеслов. Он утверждал, что Христос, сойдя во ад, не умертвил его, но лишь «уязвил» (букв, «укусил») его, то есть одержал некую частичную, неполную победу над ним. Здесь уже налицо существенное расхождение между Григорием Двоесловом и традиционным раннехристианским пониманием:

Избранные (воскресшим Христом), которые, хотя и пребывали в покое, однакоже содержались в заклепах адовых, ныне приведены к наслаждениям рая... Он «всех привлек» (к Себе) (см.: Ин 12, 32), ибо никого из избранных Своих не оставил в аду (см.: Ос 13, 14). Всех вывел (из ада), особенно избранных. Ибо даже некоторых неверующих и за свои преступления преданных вечным наказаниям Господь, воскресая, предуготовал к помилованию, но исхитил из заклепов адовых тех, которых за веру и дела признал Своими. Поэтому Он справедливо говорит через Осию: «Я буду смертью твоею, смерть; Я буду уязвлением твоим, ад»... Итак, поскольку Он в избранных Своих окончательно убил смерть, то и сделался смертью смерти. Поскольку же из ада часть вывел, а часть оставил, то не убил окончательно, но уязвил ад.

Учение о том, что Христос, сойдя во ад, «часть вывел, а часть оставил», не встречается ни у ранних латинских, ни у восточнохристианских авторов. Как в греческой, так и в латинской патристике говорилось либо о том, что Христос вывел из ада всех, либо что Он вывел некоторых (праведников, святых, патриархов и пророков, «избранных», Адама и Еву и т.д.), но при этом не уточнялось, кого Он не вывел из ада. Григорий Двое-слов довел августинианское учение об изведении Христом «избранных» до логического завершения.

Насколько такой подход далек от традиционного восточно-христианского понимания, можно судить по переписке Григория Двоеслова с патриархом Константинопольским Кириаком по поводу двух константинопольских клириков, Григория пресвитера и Феодора диакона, которые утверждали, что Христос, сойдя во ад, «спас всех, кто там исповедал Его Богом, и освободил их от заслуженных наказаний». Опровергая константинопольских клириков, Григорий Двоеслов говорит о том, что Христос вывел из ада только тех, кто не только веровал в Него, но и при жизни соблюдал Его заповеди. Верующие, не творящие добрые дела, не спасаются, утверждает Григорий Двоеслов. Если же неверующие, которые к тому же не явили при жизни добрых дел, были спасены в аду, то удел тех, кто жил до Боговоплощения, является более счастливым, чем судьба тех, кто родился после Боговоплощения. Таким образом спасены были только те, кто, живя во плоти, по благодати Бо-жией сохранились «в вере и добродетельной жизни».

В Римской Церкви после Григория Двоеслова учение о частичной победе Христа над адом стало общепринятым. Оно было подтверждено Толедским Собором 625 года.

Окончательную форму этому учению придал в XIII веке Фома Аквинский. В своей «Сумме теологии» он разделяет ад на четыре части: 1) чистилище (purgatorium), в котором грешники претерпевают очистительные наказания; 2) ад патриархов (infernum patrum), в котором ветхозаветные праведники находились до пришествия Христа; 3) ад некрещеных младенцев (infernum puerorum); 4) ад осужденных (infernum damnatorum). Отвечая на вопрос о том, в какой именно ад сошел Христос, Фома Аквинский допускает две возможности: Христос сошел либо во все части ада, либо только туда, где содержались праведники, которых Он должен был вывести оттуда. В первом случае «Он сошел в ад осужденных, чтобы обличить их за их неверие и злобу; содержавшимся в чистилище Он принес надежду будущей славы; а святым патриархам, которые содержались в аду только по причине первородного греха, принес свет вечной славы». Во втором случае душа Христа «сошла только в то место ада, где содержались праведники», однако Его присутствие было неким образом ощутимо и в других частях ада.

По учению Фомы, Христос освободил из ада только ветхозаветных праведников, содержавшихся в аду по причине первородного греха. Что же касается грешников, находившихся в «аду осужденных», то, поскольку они были либо неверующими, либо верующими, но не имевшими подобия страждущему Христу в добродетели, они не были очищены от грехов, и сошествие Христа во ад не принесло им освобождения от адских мук. Не были освобождены из ада и младенцы, умершие в состоянии первородного греха, поскольку «только через крещение младенцы освобождаются от первородного греха и от ада, а не благодаря сошествию Христа во ад»; крещение же возможно принять только в настоящей жизни, а не после смерти. Наконец, Христос не освободил тех, кто находился в чистилище: их страдание было вызвано их личными дефектами (defectus personali), тогда как «лишение славы Божией» было общим дефектом (defectus generalis) всего человеческого естества после грехопадения; сошествие Христа во ад вернуло славу Божию тем, кто был ее лишен в силу общего дефекта естества, но никого не освободило от мук чистилища, вызванных личными дефектами людей.

Схоластическое понимание сошествия Христа во ад, сформулированное Фомой Аквинским, на многие века стало официальным учением Римско-католической Церкви. В эпоху Реформации это понимание было подвергнуто жесткой критике со стороны протестантских богословов. Многие современные католические богословы также весьма скептически относятся к этому учению. Нет необходимости говорить о том, насколько далеко учение Фомы Аквинского отстоит от восточнохристианского учения о сошествии Христа во ад. Никогда ни один отец Восточной Церкви не позволил себе уточнять, кто остался в аду после сошествия туда Христа; никто из восточных отцов не говорил о том, что некрещеные младенцы остались в аду. Разделение ада на четыре части и учение о чистилище чужды восточной патристике. Наконец, для восточнохристианского богословия неприемлем сам схоластический подход, при котором наиболее таинственные события Священной истории подвергаются детальному анализу и рациональному изъяснению.

Сошествие Христа во ад для богословов, поэтов и мистиков Восточной Церкви остается прежде всего тайной, которую можно воспевать в гимнах, по поводу которой можно высказывать различные предположения, но о которой ничего нельзя сказать определенно и окончательно. Именно поэтому данной теме уделено сравнительно мало внимания в богословских трактатах, но она занимает исключительное по значимости место в литургических текстах. По подсчетам ученых, сошествие во ад упоминается более пятидесяти раз в богослужениях Великого Пятка и Великой Субботы, свыше двухсот раз в период празднования Пятидесятницы и более ста пятидесяти раз в воскресных и праздничных песнопениях в течение всего года.

В Октоихе — богослужебной книге, содержащей песнопения седмичных и воскресных служб — тема сошествия во ад Христа Спасителя является одной из центральных. Эта тема в Октоихе переплетена с темами крестной смерти Спасителя и Его воскресения, так что отделить одну от другой не всегда просто. В службах Октоиха лейтмотивом проходит мысль о победе Христа над адом, смертью и диаволом, об «упразднении» державы диавола и об избавлении людей от власти смерти и ада силой воскресшего из мертвых Спасителя:

Отверзошася Тебе, Господи, страхом врата смертная, вратницы же адовы видевше Тя, убояшася; врата бо медная сокрушил еси и вереи железныя стерл еси...

От страха отворились перед Тобою, Господи, врата смерти, привратники же ада, увидев Тебя, испугались, ибо Ты сокрушил медные врата и разрушил железные засовы.

Суббота 2-го гласа. Вечерня. Стихира на «Господи, воззвах».

Егда снизшел еси к смерти Животе безсмертный, тогда ад умертвил еси блистанием Божества...

Сойдя к смерти, о бессмертная Жизнь, Ты умертвил ад сиянием Божества.

Суббота 2-го гласа. Вечерня. Тропарь.

Преблагословенна еси Богородице Дево, Воплошшим бо ся из Тебе ад пленися, Адам воззвася, клятва потре-бися, Ева свободися, смерть умертвися, и мы ожихом...

Преблагословенна Ты, Богородица Дева, ибо Воплотившимся из Тебя ад был пленен, Адам восстановлен, проклятие истреблено, Ева освобождена, смерть умерщвлена, а мы оживлены.

Воскресенье 2-го гласа. Утреня. Селален.

Пуст ад и испровержен бысть смертию Единаго...

Ад сделался пустынным и беспомощным благодаря смерти Единого.

Воскресенье 2-го гласа. Утреня. Канон. Песнь 6.

Весь низложен бысть на землю, весь уязвився, и лежит падением чуднымВсецело низвержен на землю, всецело низложен и, упав удивительным образом, лежит всезлобный змий вселукавый...

Всецело низвержен на землю, всецело низложен и, упав удивительным образом, лежит всезлобный змий.

Четверг 2-го гласа. Вечерня. Стихира на «Господи, воззвах».

На вопрос о том, кто был выведен из ада воскресшим Христом, Октоих дает несколько вариантов ответа. Первый из них — Христос вывел из ада (воскресил, спас) всех ожидавших Его пришествия (всех благочестивых, праведных, святых). Этот вариант встречается в Октоихе достаточно редко — примерно в пяти случаях из ста. Еще реже — в двух-трех случаях из ста — встречается мысль о том, что Христос в аду даровал спасение всем «верным», то есть верующим.

Гораздо чаще в Октоихе подчеркивается универсальный характер крестной смерти и воскресения Спасителя. Говорится, в частности, о том, что Христос воскресил и вывел из ада первозданного Адама (или Адама и Еву), причем Адам понимается не столько как конкретная личность, сколько как символ всего падшего человечества:

Воскресл еси днесь из гроба Щедре, и нас возвел еси от врат смертных, днесь Адам ликует, и радуется Ева, вкупе же и пророцы с патриарха воспевают непрестанно божественную державу власти Твоея.

Сегодня Ты, Милостивый, воскрес из гроба и вывел нас из врат смерти; сегодня Адам ликует, и Ева радуется, вместе же (с ними) пророки и патриархи непрестанно воспевают божественную державу власти Твоей.

Воскресенье 3-го гласа. Утреня. Кондак.

Достаточно часто авторы богослужебных текстов отождествляют самих себя (и в своем лице — всю Церковь или даже все человечество) с теми, на кого распространяется спасительное дело Христа. В этих текстах прослеживается мысль о том, что спасение Христом умерших и изведение их из ада — событие не «одноразовое», имевшее место в прошлом и никак не связанное с настоящим. Скорее, это событие вневременного характера, и плоды его распространяются не только на тех, кто на момент сошествия Христа во ад находился там, но и на последующие поколения людей. Подчеркивается всемирное, надвременное, универсальное значение сошествия Христа во ад и победы над адом и смертью:

Днесь спасение миру бысть, поем воскресшему из гроба и начальнику жизни нашея, разрушив бо смертию смерть, победу даде нам и велию милость.

Сегодня спасение миру, будем воспевать Воскресшего от гроба и Начальника жизни нашей, ибо, разрушив смертью смерть, Он дал нам победу и великую милость.

Воскресенье 1, 3, 5. 7-го гласа. Утреня. Тропарь по славословии.

Наиболее часто (примерно в сорока случаях из ста), когда речь идет о том, кого Христос воскресил из мертвых и кого вывел из ада, богослужебные тексты Октоиха говорят либо о «мертвых», «умерших», «земнородных» без какого бы то ни было уточнения, либо о «роде человеческом», «роде Адама», «мире», «вселенной».

Наконец, весьма часто (может быть, в тридцати пяти случаях из ста) в богослужебных текстах Октоиха говорится о том, что Христос воскресил (спас, вывел из ада) всех содержавшихся там людей:

Телом смертным Животе, смерти причастился еси... и растлив тлеющаго Препрославленне, всех совоскресил еси...

О Жизнь, Ты смертным телом стал при-частен смерти... и, растлив растлителя, о Препрославленный, всех воскресил вместе с Собою...

Воскресенье 3-го гласа. Утреня. Канон. Песнь 4.

...Вменився в мертвых, тамошняго мучителя связал еси, избавивый всех от уз адовых воскресением Твоим...

Будучи причтен к мертвым, Ты связал адского мучителя, избавив всех от уз ада Своим воскресением.

Воскресенье 4-го гласа. Литургия. Стих на блаженных.

Твоим вседетельным схождением, ад Христе, поруганный изблева вся, яже древле лестию умершвленныя...

Когда Ты, Создатель всего Христос, сошел в ад, он, осмеянный, изверг всех, которых некогда обманом умертвил.

Воскресенье 5-го гласа. Утреня. Канон. Песнь 8.

Воскрес от гроба, вся совоскресил еси сушия во аде мертвыя...

Воскреснув от гроба, Ты воскресил вместе с Собою всех находившихся в аду мертвых.

Воскресенье 8-го гласа. Утреня. Канон. Песнь 4.

Воскрес от гроба, якоже от сна Щедре, всех избавил еси от тли...

Воскреснув от гроба, словно от сна, Ты, Милостивый, всех избавил от тления.

Воскресенье 8-го гласа. Утреня. Канон. Песнь 7.

Ангельский собор удивися, зря Тебе в мертвых вменившася, смертную же Спасе, крепость разоривша, и с Собою Адама воздвигша, и от ада вся сво-бождша.

Собор Ангелов удивился, видя Тебя причтенным к мертвым, но разорившим силу смерти и воскресившим вместе с Собою Адама и от ада всех освободившим.

Тропари воскресны по непорочных.

Если к приведенным текстам присовокупить те, в которых говорится о том, что победа Христа над адом означала «истощание» ада, что после сошествия туда Христа ад оказался пуст, так как в нем не осталось ни одного мертвеца, становится понятным, что авторы богослужебных текстов воспринимали сошествие Христа во ад как событие универсального характера, имевшее значение для всех без исключения людей. Иногда упоминаются те или иные категории умерших (например, «благочестивые» или «праведные»), но нигде не говорится о том, что лица, относящиеся к другим категориям, оставлены вне «поля действия» сошествия Христова во ад. Нигде в Октоихе мы не находим мысль о том, что Христос проповедовал праведникам, но оставил без Своей спасительной проповеди грешников, что Он вывел из ада святых отцов, но оставил там всех прочих. Нигде не говорится о том, что кто-либо был исключен из Промысла Божия о спасении людей, осуществившегося в смерти и воскресении Сына Божия.

Если бы Христос, сойдя во ад, помиловал только ветхозаветных праведников, ожидавших Его пришествия, в чем, собственно, состояло бы чудо? Если бы Христос освободил из ада только праведников, оставив там грешников, чему удивлялся бы «ангельский собор»? Как говорится в одной из молитв на сон грядущим, надписанной именем преподобного Иоанна Дамаскина, «аще бо праведника спасеши, ничтоже велие, и аще чистаго помилуеши, ничтоже дивно, достойни бо суть милости Твоея». Если бы Христос спас только тех, кому спасение принадлежало по праву, это было бы не столько актом милосердия, сколько исполнением долга, восстановлением справедливости. «Аще бо от дел спасеши мя, несть се благодать и дар, но долг паче», говорится в одной из молитв утренних.

Именно потому богослужебные тексты вновь и вновь возвращаются к теме сошествия Христа во ад, именно потому церковные гимнографы выражают восхищение, изумление этим событием, что оно не вписывается в обычные человеческие представления о справедливости, о воздаянии, об исполнении долга, о вознаграждении праведных и наказании виновных. Произошло нечто экстраординарное, нечто, заставившее Ангелов трепетать и изумляться: Христос сошел во ад, разрушил «твердыни» и «вереи» адовы, отворил врата ада и «всем путесотворил воскресение», то есть для всех умерших — всех без изъятия — открыл путь в рай.

Кажется, мы имеем достаточно оснований утверждать, что «по учению почти всех восточных отцов, проповедь Спасителя простиралась на всех без исключения и спасение было предложено всем душам от века усопших, будь то иудеев или эллинов, праведных или неправедных». Не только для праведных, но и для неправедных проповедь Спасителя в аду была благой и радостной вестью избавления и спасения, а не проповедью «обличения за неверие и злобу», как то казалось Фоме Аквинскому. Весь контекст 1-го Послания апостола Петра, где повествуется о проповеди Христа в аду, «говорит против понимания проповеди Христа в смысле осуждения и обличения».

Другой вопрос: все ли откликнулись на проповедь Христа, все ли последовали за Ним, все ли, в конце концов, были спасены? На это мы не находим прямого ответа в богослужебных текстах. Из них следует, что возможность уверовать или не уверовать во Христа оставалась для находившихся в аду и что в рай за Христом последовали все «уверовавшие» в Него. Но все ли уверовали? Если да, тогда действительно в аду не осталось «ни одного» мертвеца, тогда действительно ад «истощился», так как лишился всех своих пленников. Если же Христос проповедовал всем, но кто-то не откликнулся на Его проповедь, если Он открыл двери для всех, но не все последовали за Ним, тогда, конечно, в аду остались те, кто по собственной воле захотел там остаться.

Основным догматом христианской веры является учение о воскресении Христа Спасителя на третий день после крестной смерти. Праздник Пасхи считается центральным торжеством годового богослужебного круга. Неизменным атрибутом любого события, прославляемого церковью, является его живописный образ. Благодаря возможностям полиграфического производства, икона “Христово Воскресение” в наши дни одна из самых распространенных. Однако появление популярного ныне образа было сопряжено со многовековой историей гимнографии и догматического творчества отцов Церкви. Сложность формирования живописного сюжета заключается не только в насыщенности композиции многочисленными фигурами, но и в том, что описаний этого события у евангелистов нет. По-другому и быть не может: ученики-апостолы не присутствовали при этом, да и само чудо непостижимо для человеческого разума. Образ Воскресения считается неизобразимым, поэтому в живописи отображают события, напрямую связанные с ним. В чине Литургии есть такие слова: “во гробе плотью, в аду с душою, как Бог, в раю с разбойником”. Текст в некоторой мере описывает события, предшествовавшие воскресению. Оставили свой след и апокрифические писания.

Первые образы

Живописные образы первых трех веков были иносказательными и символическими. На зарождающееся налагали отпечаток жестокие гонения со стороны язычников. В этих условиях святыни следовало тщательно оберегать от осквернения. Важнейшее событие христианской церкви изображалось в виде ветхозаветных прообразов. Самым распространенным был образ пророка Ионы во чреве левиафана. Подобно тому, как Иона три дня находился в утробе кита, а затем был извергнут на белый свет, и Христос три дня был во гробе, а затем воскрес. Это событие воспевается в пасхальных песнопениях.

Иконографические типы

Сам момент воскрешения плоти изобразить невозможно потому, что человеческое сознание не в силах даже умозрительно представить этот процесс, тем более выразить его графически. В христианской иконографии существует ограниченное количество сюжетных линий, воплощающих для верующих величие события. Образ классического ортодоксального происхождения именуется не икона “Христово Воскресение”, а “Сошествие Христа Спасителя во ад”. Западная традиция привнесла в богослужебный обиход два более понятных сознанию обывателя распространенных ныне живописных образа: “Воскресший Христос у гроба” и “Явление воскресшего Спасителя женам-мироносицам”. Существуют вариации на эти основные темы, например, икона "Воскресение Христово с праздниками".

Уникальный факт

Всякое действо в церкви должно быть согласовано с уставом и оправдано догматически. Современные богословы церковное учение сравнивают с черепахой, имеющей прочный панцирь для защиты. Панцирь этот выработался в борьбе со многими ересями и лжеучениями на протяжении многих столетий. Строго регламентируется и деятельность в сфере искусства. На иконе каждый мазок кисти должен быть обоснован. А вот икона “Христово Воскресение” основана на не вполне канонических А именно на текстах источника V века, так называемого евангелия от Никодима, отвергнутого канонической мыслью церкви.

Икона “Воскресение Христово”. Значение

Живописный образ повествует о великих и непостижимых событиях. Именно евангелие от Никодима является, пожалуй, единственным древним рукописным источником, повествующим о том, что было со Христом от момента погребения до восстания из гроба. В этом апокрифе довольно подробно описывается диалог между дьяволом и преисподней и последующие за тем события. Ад, предчувствуя свой крах, приказывает нечистым духам наглухо “запереть врата медные и запоры железные”. Но Небесный Царь сокрушает врата, связывает сатану и предает его во власть ада, повелевая содержать его в узах до второго пришествия. После этого Христос призывает всех праведников последовать за Ним. По прошествии веков догматисты облекли неканонические тексты в ортодоксальное учение. У Творца нет измерения времени, для Него ценен всякий человек, живший до проповеди Христа, Его современников и живущих ныне нас. Спаситель, спустившись в преисподнюю, вывел из ада всех, кто этого желал. А вот ныне живущие должны свой выбор сделать сами. Икона показывает всемогущество Творца, освободившего пленников преисподней. А со временем Он явится для того, чтобы произвести суд и окончательно определить меру наказания злу и вечную награду праведникам.

Сербская фреска

В мужской обители Милешева (Сербия) находится Вознесения XIII века. Одним из образов средневекового ансамбля настенной росписи является икона “Христово Воскресение”. На фреске изображен ангел в сияющих одеждах, что соответствует описанию этих событий у евангелиста Матфея. Небесный вестник сидит на отваленном от дверей пещеры камне. Около гроба лежат погребальные пелены Спасителя. Рядом с ангелом помещены женщины, принесшие на гроб сосуды с миром. Этот извод у православных иконописцев особого распространения не получил, а вот западная реалистическая живопись его охотно использует. Интересно, что в этом случае событие изображается без его главного участника -Христа.

Древнейшее каноническое изображение

В 1081 году в предместье Константинополя была построена церковь. По месту своего расположения получила она название храм Христа Спасителя в Полях. По-гречески “в полях” - ἐν τῃ Χώρᾳ (эн ти хора). Так, храм и построенный позже монастырь доныне и именуют “Хора”. В начале XVI века в храме было устроено новое мозаичное покрытие интерьера. Среди сохранившихся до наших дней - икона “Воскресение Христово, сошествие во ад”. Композиция изображает Спасителя, стоящего на сорванных вратах ада. Христа окружает миндалевидный нимб. За руки Он держит встающих из гробов Адама и Еву. Позади прародителей рода человеческого праведники Этот извод получил наибольшее распространение в иконографии.

Что изображено на иконе?

Образ представляет собой догмат церкви, выраженный в живописной форме. Согласно церковному учению, рай для праведников был закрыт до момента крестной смерти Спасителя и Его славного воскресения. Композиция иконы включает изображения наиболее известных святых до христовой эпохи человечества. Спаситель стоит на сложенных крестообразно вратах ада. около них иногда изображаются инструменты и извлеченные гвозди. Адам и Ева, как правило, располагаются по разные стороны от Христа. Позади праматери стоят Авель, Моисей и Аарон. Слева за Адамом располагают царей Давида и Соломона. Фигуры Адама и Евы могут быть расположены по одну сторону от Христа. В нижней части композиции может быть изображена преисподняя с ангелами, угнетающими нечистых духов.

Икона “Воскресение Христово”. Описание

Образ, имеющий западное происхождение, представляет собой не символическую композицию, а живописное отображение евангельских событий. Как правило, изображается открытый пещера-гроб, ангел восседает на камне или находится рядом с саркофагом, в нижней части композиции поверженные римские воины и, конечно, Христос в сияющих одеждах со знамением победы над смертью в руках. На хоругви помещается крест красного цвета. На руках и ногах изображаются раны от вбитых в плоть гвоздей при распятии на кресте. Хотя икона “Воскресение Христово” и заимствована в XVII веке из католической реалистической традиции, но, облеченная в ортодоксальные канонические формы, является довольно популярной у верующих. Никаких богословских толкований она не требует.

Праздников праздник

Святое Христово Воскресение церковным уставом считается не просто праздником, но особым торжеством, прославление которого продолжается в течение сорока дней. Более того, торжество самой Пасхи длится семь дней как один день. Такое возвышенное отношение верующих к восстанию Спасителя из гроба отразилось и в церковном искусстве. Самобытной линией развития живописной традиции является икона “Воскресение Христово, сошествие во ад с двунадесятыми праздниками”. Этот образ содержит в центре изображение главного события в жизни церкви, а по периметру в клеймах сюжеты двенадцати самых важных праздников, связанных с земной жизнью Христа и Богородицы. Среди подобных святынь встречаются и весьма уникальные экземпляры. Также изображаются и события страстной седмицы. Практически, икона “Воскресение Христово с Двунадесятыми праздниками” - это краткое изложение евангельских событий и годового круга богослужений. На событийных образах сошествие во ад изображается со многими подробностями. Композиция включает фигуры праведников, целую вереницу которых Христос выводит из преисподней.

Икона на аналое

В центре храма расположена тумба с наклонной доской, именуемая аналой. На нее полагают образ святого или праздника, которому посвящена служба в этот день. Икона “Воскресение Христово” на аналое находится чаще всего: в течение сорока дней празднования Пасхи и в конце каждой недели. Ведь название выходного дня имеет христианское происхождение, последние сутки недели посвящены прославлению победы Христа над смертью.

Самые выдающиеся храмы в честь Воскресения

Одним из грандиознейших храмов России является Воскресенский собор возведенный в 1694 году. Этим сооружением патриарх Никон желал воспроизвести храм Воскресения в Святом Граде и подчеркнуть главенствующее положение русской церкви в православном мире. Для этого в Москву были доставлены чертежи и модель иерусалимской святыни. Другим, хотя и менее масштабным, но не уступающим по монументальности, является храм Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге.

Строительство было начато в 1883 году в память о покушении на императора Александра II. Уникальность этого собора в том, что внутренний декор выполнен из мозаики. Мозаичная коллекция - одна из крупнейших в Европе. Она уникальна по качеству исполнения. В ясные солнечные дни переливающиеся разноцветные плитки создают неповторимое ощущение торжества и причастности к духовному миру. В самом храме имеется удивительной красоты образ. Снаружи, над одним из входных порталов, также размещается икона “Воскресение Христово”. Фото, конечно, не может передать всю полноту ощущений, но создает полное представление о пышности убранства.